Вскоре после своего появления в лагере, Ланимер понял, что между Сашей и Дианой нет никаких романтических отношений, но горечь обиды не отпускала его. Он помнил, как возвращался к друзьям в предвкушении встречи с любимой. Во время своего отсутствия он думал только о ней. Именно её образ сопровождал его все эти дни, когда он бродил в поисках гобелена. Но увиденная сцена поцелуя глубоко ранила Ланимера.

Что бы не творилось у него в душе, он понимал, что ситуация с гобеленом требовала повышенного внимания. Как бы он не ненавидел Домиана, он не мог не ценить его ум и дальновидность, поэтому все решения, касательные их пребывания в Гобелении, принимались сообща.

И вот семеро парней сидели у костра, обсуждая положение.

— Раз мы не можем вернуться тем же путём, которым прибыли сюда, то следует найти альтернативный метод перемещения в Безвременье, — высказался Жан, принимая из рук Дианы горячий чай, и подул на него, охлаждая.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Товиус, отхлёбывая чай.

— Ну… — протянул Легран. Видимо определённого плана у него не было, и он рассчитывал, что кто-то из присутствующих предложит что-то дельное. Но так как все молчали, внимательно глядя на него, он смущённо продолжил. — Единственный способ, который приходит мне на ум, это покончить жизнь самоубийством. Уж это точно вернёт нас в Безвременье!

Такого нелепого предложения не ожидал никто. Все уставились на Жана, как на умалишённого.

— Ах!!! — ужаснулась Юля, несколько раз изменившись в лице, после чего застыла с маской негодования, и начала орать: — На меня можешь не рассчитывать! Я ни за что в жизни не сделаю такой бездумный шаг! Как тебе вообще могло прийти подобное в голову! Что за ужасный метод ты придумал?!

— Зато верный! — ухмыльнулся парень. — Мы умрём здесь, а воскреснем уже в Безвременье!

Юля больше ничего не говорила, потому что слова, готовые сорваться с её языка, были оскорбительными. Вполне достаточно, что их можно было прочесть в её глазах.

Никто даже не стал обсуждать тему массового самоубийства, считая её абсурдной. Единственный, кто вступил в дискуссию, был Ник, усомнившийся в действенности данного метода.

— А где гарантия, что тебя не выкинет в другой временнóй коридор? — лениво обронил он, не считая идею здравой. — Да и вообще, не нравится мне такая мысль. Ты зря думаешь, что после смерти в Гобелении мы воскреснем в Безвременье. А если нет? Вдруг эта смерть прервёт наши жизни навсегда? Ведь здесь наша Невидимость не действует! Здесь всё по-другому!

— Я бы попробовал, — упрямствовал Жан, продолжая прикидывать в уме, что из чего получится и во что в итоге выльется.