Не знаю, как со стороны будет выглядеть будущее. Не знаю, сколько ошибок предстоит сделать перед тем, как мы, наконец-то, научимся гармонии с самими собой. Однако впервые, думая о грядущих переменах, я не испытываю страха и оцепенения. Потому что все, что нас ожидает, будет целиком и полностью зависеть от нас самих. И теперь я знаю, как все это назвать.

 Это и есть жизнь...

Сияющий клевер надежды

Сияющий клевер надежды

   ...Теплый летний денек, и в песочнице, играя друг с другом, веселятся двое детей примерно одного возраста. Мальчик и девочка. Усердный пацан строит, забавно пыхтя, замки из песка, умело орудуя лопаточкой, а его неугомонная спутница ломает их один за другим, заставляя мальчика время от времени обреченно вздыхать и бросать в свою сторону недовольные взгляды:

   - Ты рождена для того, чтобы лишать жизни все, чему я ее даю, лилия...

   Девочка, против обыкновенно-веселого ответа на жалобы маленького спутника, вдруг кривит губки с явным намерением заплакать, после чего хватает ведерко, в которое совсем недавно насыпала песок, чтобы сделать красивый куличик, и бросает вместе с содержимым в мальчика.

   - Ты плохой! Ненавижу тебя! Не буду больше с тобой играть! - кричит она, а совершенное действие рушит окончательно начавший было реставрироваться дворец. Однако мальчуган больше не сердится: теперь он смотрит на девочку со страхом.

   - Лилия, лилия, ты что? - говорит он, подходя к подруге и пытаясь взять за маленькую ручку. - Я, правда, не хотел так говорить, прости меня.

   Но девочку уже не успокоить. Она впервые срывается и по-настоящему зло на него смотрит:

   - Я не просила привозить меня сюда! Ненавижу тебя, ирис!

   Взрослые, сидящие на скамейке, никак не реагируют на заявление. Они продолжают спокойно переговариваться между собой, лишь изредка бросая заинтересованные взгляды на ссорящихся детей. Они не участники. Они лишь наблюдают за хитросплетением отношений.

   Девочка вырывается из объятий, разворачивается и убегает из песочницы. Сейчас ей необходимо побыть одной. Воскресить минуты, которые она, словно зеницу ока, хранит где-то в глубине сердца. И вот, стоит только воскресить воспоминания, как тело начинают сотрясать рыдания. Теперь она не успокоится, пока не пройдет этот грозящий перерасти в долговременную истерику приступ.

   ...Он никогда не ругал ее. Если она что-нибудь делала не так, просто садился рядом и терпеливо объяснял, как нужно поступить, чтобы все получилось. И каждый раз мастерил деревянную игрушку в подарок, потому что девочка расстраивалась совершенно искренне. Почему? Наверное, потому, что хотела, чтобы он любил ее. Чтобы мягко улыбался всегда, стоит только увидеть ее, просыпающуюся или радостно сбегающую по ступенькам родительского дома, когда он появлялся в обозримой близости. Она всегда его чувствовала. Не так, как остальных, даже не так, как отца с матерью, не так, как сейчас своих новых знакомых, одного из которых - ириса - она начинала ненавидеть за правильность и постоянное желание научить ее жизни, несмотря на маленький возраст. А она хотела свободы! И вновь вернуться в папин сад, в котором осталась ее плачущая от воспоминаний душа. В то место, где, прижавшись к теплому боку и согреваясь от одного только вида самого любимого на свете существа, она чувствовала, что по-настоящему счастлива. От вида забавных темных кудряшек, от черных, как ночь, глаз, которые, как ни странно, всегда смотрели с заботой и любовью, от одного ощущения его присутствия рядом. Где же он сейчас? Почему их разлучили?