Вот бы никто не узнал, вот бы еще хоть месяц пожить в школе, поучиться, помечтать. А когда Амти почувствует, что теряет контроль, она непременно сама позвонит Псам Мира. Пусть они забирают ее, пусть стреляют ей прямо в голову, как маме.

Может быть, подумала вдруг Амти, отец не допустит, чтобы ее забрали? Он ведь уже потерял маму. Может быть, он поговорит с Шацаром, царем всех Псов. Амти вспомнила о Шацаре, и воспоминание это заставило узел бесконечного страха разжаться у нее в груди, и Амти будто снова чувствовала ток крови, греющий ее.

Шацар, начальник надо всеми ними, но особенно — над выискивающими и уничтожающими Инкарни, был другом ее отца. Когда-то, говорил отец, они учились вместе в университете. Мир тогда был совсем другим, Инкарни не могли вычислить и обезвредить сразу, они проникали всюду. Массовые убийства в школах, приказы о геноциде от правительства, ложь в СМИ, наркотики на улицах, разрушительные страсти и катастрофы — мир был страшен, зло успевало воплощаться в нем. В конце концов, именно отец был одним из ученых, спроектировавших тюрьму для Инкарни, где не работает их искаженная магия. Государство было ему благодарно, но все же не остановилось, когда он просил не забирать его жену. Шацар сказал, что правила есть правила, а закон для всех один. Отец не перестал приглашать его в свой дом.

Амти видела его всего пару раз, когда было лето, и они с отцом сидели на веранде. Солнце играло на кромках их стаканов, тонуло в горькой темноте нетронутого алкоголя.

Амти сидела под зонтиком и рисовала их, отца и его лучшего друга. В зелени листвы тонула синева неба, и сад переживал лето, от которого болели глаза. Шацар казался моложе отца, ему сложно было дать больше тридцати пяти. Его светлые волосы были аккуратно причесаны, а прозрачная радужка глаз, казалось, принимала от солнца цвет, когда он вскидывал голову. Шацар вертел в руке стакан с коньяком, а отец наблюдал за ним пристально, как за диким животным. И Амти думала, как передать это напряженное выражение папиных глаз, как передать мучительную красоту Шацара, чьи глаза от солнца казались золотыми.

— Ты знаешь, Мелам, наши предки верили в то, что существуют добрый бог и злая богиня, но оба они заточены в Бездне Бездн. И единственное, что эти боги могут, это ждать, пока взойдут семена, которые каждый из них сеял в каждой человеческой душе. Семена доброго бога восходят в таких как мы, в Перфекти. Они дают нам силы, чтобы строить наш дом на этой земле. Семена злой богини поднимаются в душах Инкарни и заставляют их разрушать все, что мы построили.