Мечислав скользнул к кровати одним плавным движением.

– Ты не желаешь поздороваться со мной, кудряшка?

Я смотрела на него в упор. И сердце невольно пропустило один удар. Высшие Силы, как же он красив! Пусть даже он живой мертвец, пусть он клыкастая нечисть, но от его красоты у меня челюсти сводит!

Больничный халат закрывал его плечи и руки и был застегнут на одну пуговицу. Белое кружево рубашки сливалось с белой тканью халата. Черные брюки обтягивали узкие бедра словно вторая кожа. Сапоги доходили почти до колен и скреплялись сзади серебряными пряжками. Черные волосы ухоженными локонами рассыпались по плечам. Он всегда был невероятно красив. И даже сейчас, полуживая и ослабевшая, я не могла спокойно смотреть на всю эту красоту. Руки так и тянулись прикоснуться, погладить, забраться под рубашку, проверить, такие ли жесткие эти кружева на ощупь, как на вид… Кое-как я справилась с собой.

– Почему же. Здравствуйте, Мечислав.

– Здравствуй, кудряшка.

Он присел на край кровати, и я попыталась отстраниться. Рука вампира мягко легла мне на кисть.

– Лежи спокойно, кудряшка. Не хочу, чтобы ты вывалилась из кровати.

– Не вывалюсь, – пообещала я. – Уберите руку.

– Тебе так неприятно мое прикосновение, кудряшка?

Голос вампира манил меня, дразнил, завораживал. Неприятно? Сказать правду – углубиться в тему, которую я не хочу затрагивать. Сказать, что мне неприятно, – нагло соврать. Я выбрала третий вариант.

– Даниэль не пришел меня навестить. Почему?

Лицо вампира помрачнело.

– Даниэль мертв, кудряшка.

– ЧТО?!

– Если бы ты была сильнее, я бы попробовал показать тебе все, что произошло. Но ты еще слишком слаба. Просто послушай меня, кудряшка, а потом суди.

Я пожала плечами. О каком суде может идти речь? Даниэль мертв! Что еще можно тут сказать?! На мой взгляд – ничего. Нет таких оправданий.

– Я и не собирался оправдываться, – угадал мои мысли Мечислав. – Юленька, тогда, после боя, я впал в транс. Когда я очнулся, все было уже кончено.

– Вы обещали взять Даниэля под свою защиту.

– Когда я был в трансе, я не мог сделать этого чисто физически. Я ничем не отличался от мертвеца! Я даже не знал, что происходит вокруг меня! На меня можно было потолок обрушить – я бы и не понял! А формально Даниэль не входил в мою вертикаль. Я не имел никакого права распоряжаться его судьбой, девочка моя.