– Гибель нефилимов? – недоверчиво переспросила Эмма. – Ты безумец. Убийство Тавви еще не означает гибели нефилимов. Кроме того, никто из ныне живущих даже не знает об Аннабель…

– Думаешь, каково мне понимать это? – вскричал Малкольм. – Ее имя забыто! Ее судьба канула в Лету! Сумеречные охотники написали о ней сказку. По-моему, несколько ее родственников сошли с ума – они не смогли вынести того, что сделали с ней, не смогли жить с этой тайной.

«Путь говорит и дальше», – подумала Эмма.

– Если это была тайна, откуда о ней узнал По? Он ведь написал стихотворение, «Аннабель Ли»…

Что-то вспыхнуло в глазах у Малкольма, что-то темное, потаенное.

– Услышав об этом, я решил, что это ужасное совпадение, – сказал он. – Но я никак не мог выкинуть это из головы. Я поехал к поэту, попробовал встретиться с ним, но он уже умер. «Аннабель» стала его последним творением. – Его голос дрогнул при воспоминании об этом. – Шли годы, я полагал, что она в Адамантовой Цитадели. Только мысль об этом и успокаивала меня.

Меня радовало лишь то, что она еще жива. Когда я обо всем узнал, мне не хотелось верить в истину, но стихотворение ее подтверждало – Эдгар По раньше меня выяснил правду у обитателей Нижнего мира. Он узнал, как мы любили друг друга детьми, и как она собиралась ради меня покинуть нефилимов, но ее семья прослышала об этом и решила, что смерть лучше жизни с чародеем. Ее заточили в гробницу возле моря в Корнуолле, ее похоронили заживо! Позже, забрав ее тело, я оставил его у океана. Она всегда любила воду.

Малкольм всхлипывал. Не в силах пошевелиться, Эмма смотрела на него огромными глазами. Его тоска была такой сильной, такой неприкрытой, как будто все это произошло лишь вчера.

– Мне сказали, что она стала Железной Сестрой. Все лгали мне! Все – Магнус, Катарина, Рагнор, Тесса – все они спутались с Сумеречными охотниками и погрязли во лжи! А я слепо оплакивал ее, пока не узнал правды…

Вдруг в коридоре раздались голоса, Эмма услышала торопливые шаги. Малкольм щелкнул пальцами, и позади него вспыхнул фиолетовый огонь, который становился все мутнее, пока не превратился в стену.

Звук голосов и шагов стих. Эмма осталась один на один с Малкольмом в наглухо закрытой пещере.

Она попятилась, сжимая канделябр.

– Я уничтожу руки, – произнесла она, чувствуя, как часто бьется сердце. – Я уничтожу их.

На кончиках пальцев Малкольма зажегся темный огонь.

– Я могу отпустить тебя, – сказал он. – Могу сохранить тебе жизнь. Проплывешь по океану, как ты уже делала раньше. Передашь мое сообщение Конклаву.

– Мне не нужны твои подачки, – тяжело дыша, отрезала Эмма. – Я лучше приму бой.