— Кому-то нужно очистить столицу от скверны прежде, чем ее разнесут дальше, — пояснил он. — Алёше еще долго валяться в постели, а двору к концу лета придется возвращаться на юг.

На нем был дорожный костюм и красные сапоги с серебряным тиснением. Я до сих пор была покрыта сажей и грязью, в тех же лохмотьях — настоящее приведение, только очень грязное.

Он едва обратил на меня внимание, укладывая пузырьки и флаконы в дорожную сумку. Еще один мешок, наполненный книгами, ждал на лабораторном столе между нами. Пол под ногами был накренен, в стенах тут и там зияли пробоины от пушечных залпов и застрявшие ядра. В отверстиях весело свистел летний ветерок, гоняя по полу обрывки бумаги и пыль, оставляя на камне слабые следы красной и синей краски.

— Я на скорую руку чуть подправил Башню, — продолжал он, укладывая заткнутый и тщательно запечатанный флакон с фиолетовым дымом внутри. — Пекло я забираю с собой. Ты можешь начать ремонт с…

— Я тут не останусь, — прерывала я его. — Я возвращаюсь в Чащу.

— Не мели ерунды. Неужели ты считаешь, что смерть ведьмы обращает все ее заклинания в пыль или изменение ее отношения все разом исправит? Чаща до сих пор кишит чудовищами и порчей, и она не скоро пройдет.

Он был прав, и королева Чащи не умирала, а всего лишь спит. Но он уезжал не ради истребления порчи и не ради королевства. Его Башня разрушена, он напился воды из Веретянницы и он держал меня за руку. Поэтому сейчас он бежал со всех ног в поисках новых стен, за которыми он смог бы укрыться. Теперь он просидит взаперти десяток лет, пока не оборвет все свои корни и перестанет о них переживать.

— Их не станет меньше от моего сидения на куче щебня, — ответила я, разворачиваясь и оставляя его наедине с пузырьками и книгами.

* * *

Чаща над моей головой полыхала красными, золотыми и оранжевыми красками, но сквозь лесную почву пробивались что-то перепутавшие белые весенние цветы. На этой неделе вернулась последняя летняя жара, пришедшаяся как раз на время сбора урожая. В полях под палящим солнцем изнывали от жары уставшие труженики, а здесь под плотной завесой ветвей в тусклом свете у журчащей Веретянницы было прохладно. Я шагала босыми ногами по хрустящим опавшим листьям с корзиной полной золотистых плодов. У поворота реки я задержалась. Над водой чтобы попить склонил свою деревянную голову ходок.

Он заметил меня и настороженно замер, но не сбежал. Я вытащила из корзины один плод. Ходок начал медленно подбираться ко мне на своих неуклюжих ногах. Он остановился точно на расстоянии руки. Я не двигалась. Наконец он протянул передние лапы, взял плод и начал надкусывать его, поворачивая в лапах, пока от него не осталось лишь семечко. После этого он посмотрел на меня и осторожно сделал несколько шагов по направлению к лесу. Я кивнула.