– Не нужно сожалений, – только и сказала она на прощание.

К вечеру она вернулась домой и первым делом принялась изучать себя в зеркале. Бинты после операций исчезли. Ран не осталось, но тем не менее она ощущала себя мертвой. Говорят, только у духов нет изъянов. А все ее мелкие изъяны после операции куда-то пропали. Даже мучивший ее и почти незаметный окружающим дефект слишком пухлых губ полностью сгладился. Губы стали идеальной формы. Это было приятно – стать совершенной. Но внутри царил выжженный ад. Идеальное, будто у статуи, тело стало всего лишь оболочкой для пустоты, открывшейся внутри. Ее создали, как статую, на хирургическом столе. Решили, что она пережила аварию, но никто даже не догадывался, какой эта авария была.

Зеркало оказалось пустым. Донатьена больше нет: ни прекрасного, ни изувеченного. Она должна была почувствовать облегчение, но ощутила только сосущую пустоту на месте старой раны.

Клер снова взяла нож. Она решила написать его портрет кровью на зеркале. Всего один порез, и тут ее коснулась его рука. Та самая изувеченная рука, но уже не по ту сторону зеркала.

Он снова был здесь. Изгнать его не удалось, но страшно ей не было. Клер обернулась, уже зная, что увидит перед собой красивое, не тронутое шрамами лицо. Наверное, этого он с самого начала и хотел – снова быть рядом с ней. Пусть остается. Если ему больше не придется убивать, чтобы поддерживать нормальный облик, то она не против его компании. Пусть все будет, как когда-то давно. В пустом темном доме остаются лишь он и она и немного магии.