— Что? — холодный вопрос.

— Ты знаешь — что, — так же холодно отрезаю. — Как пропала твоя девушка?

— А ты у нас нынче за штатного детектива? — щурится блондин.

— Я у вас нынче за штатного Потрошителя, — криво улыбаюсь, затем снова становлюсь серьёзной; ну, почти серьёзной. — Это же то, чего ты хотел. Момент истины. Задание для Тени. Правда, теперь мы знаем, что твоя девушка мертва, но это не должно помешать произнесению заготовленной речи.

— Издеваешься? — спокойно спрашивает Мирон.

— Да, — не отрицаю я; внутри всё ещё бурлит обида за все те эмоции, что он успел вызвать во мне, за все те прикосновения, за все те поцелуи… — я ведь была твоей персональной грелкой, — бросаю ему. — Я имею право знать.

Вижу, как на его скулах двигаются желваки, но ничего не могу с собой поделать. Зачем нужно было сближаться со мной, если он так влюблён в свою Агату?.. Зачем нужно было… всё это?!

— Хорошо, мышонок, — улыбается Мирон, и в его улыбке нет ни грамма веселья, — я тебе расскажу, — он садится на свободный стул, оседлав его, и поднимает взгляд на меня. — Мы дружили с детства. Агата — моя лучшая подруга. Потом, как это случается, в кровь ударили гормоны, и мы сблизились. Избавлю тебя от подробностей — вижу, что ты злишься, поэтому перейду сразу к делу: к моменту похищения.

— Я не злюсь, и её не похищали, мы это уже выяснили, — кивнув в сторону притихших Полины и Артёма, отвечаю.

— Её похитили во время нашего свидания, — отрезает Мирон, заставляя меня усомниться в собственных выводах, — это должен был быть мирный пикничок на лужайке. Она в тот день сделала такую же стрижку, как у меня, обрезав свои шикарные волосы — которые ты удивительно точно изобразила на рисунке, — как только Мирон произносит это, я вижу, как напрягается Дан… с чего бы это? — мы долго спорили по этому поводу, но Агату было не переубедить, и на годовщину наших отношений, она подстриглась: это странно, но ей даже шло. Белая майка, черные джинсы, короткие волосы и такое кукольное лицо… Когда она начала замерзать, я дал ей свою толстовку. Потом пошёл отлить. А когда вернулся — Агаты уже нигде не было.

Мирон замолкает, а я смотрю на Дана…

На Дана, лицо которого было слишком красноречивым, чтобы этого не заметить…

Да, лучше думать о нём, чем представлять перед собой счастливого влюбленного Мирона, целующегося со своей идеальной девушкой на покрывале в парке…

— Одно непонятно: откуда у вас та толстовка? — медиум поворачивается к Артёму и Полине.

— Я хочу тебя огорчить, — вдруг произносит Полли, — но твоя подружка действительно мертва. Потому что эту толстовку мы сняли с её трупа перед тем, как кинуть её тело в лесу. Сама не знаю, какой черт дернул нас сделать это.