– Ларк? – я подобралась к нему поближе. Капитан положил одну руку на подлокотник, рассматривая меня своим первым резервом, блестящим, с необъятной вселенной внутри, от которой у меня в груди каждый раз растекалось приятное тепло. Удивительно, насколько сильным может быть ощущение домашней близости от мужчины в военной форме. В той форме, которую я ненавижу каждой клеточкой своего тела. – Я уже очень давно хотела спросить про Амалию. Можно?

Леннер поморщился. Ясное дело, что у каждого человека существуют такие моменты жизни, которые никогда не вызывают желание с кем-то их обсудить. У меня тоже есть такие моменты – Ричард… Обитель… Тем не менее Ларк не отказал, а я подползла к нему поближе и тут же скользнула в нежное кольцо жестких рук.

– Спрашивай, – довольно холодно разрешил он, уже догадываясь, какую рану я собираюсь разбередить.

– Нулевой резерв.

– Это не вопрос, а констатация.

Хорошо.

– Почему у Амалии нулевой резерв? Не от рождения ведь?

Я замерла в ожидании ответа.

– Она выжгла свою магию, – ответил Леннер с огромной неохотой, почти сквозь зубы, – сама выжгла, сама виновата. Я пытался восстановить ее резерв хотя бы частично, но это бессмысленно.

– Сама выжгла? – опешила я. – Как можно выжечь первый резерв? Там же столько магии!

– Когда умер отец, Амалии было всего пятнадцать лет. В юности многие вещи ошибочно кажутся поправимыми, особенно когда ты живешь в Общине и каждый день наблюдаешь за взрослыми некромантами. Амалия решила, что у нее хватит сил вернуть отцу жизнь до того момента, как о его гибели узнают старейшины.

Бедная девочка. Совсем ребенок.

– Как ты понимаешь, Амалии не хватило ни сил, ни опыта, чтобы вдохнуть в мертвое тело подобие жизни, чему я, в общем-то, несказанно рад. – Леннер выдержал паузу. – Наш отец умер, его могла спасти медицина, которая в Общине не развита, но никак не бездумная некромантия. Оживить душу невозможно, только тело. Но, увы, это уже будет кукла, управляемая черной магией, а не живой человек.

Я тихо всхлипнула. Леннер прижался губами к моему затылку, зарываясь в пышные после душа волосы.

– Не думай об этом, – шепотом посоветовал он, когда я стерла непрошеные слезы с лица. Не могу представить себя на месте Амалии, это так тяжело, наверное невыносимо. Никто не должен лишаться самого дорогого, да еще в детстве, из-за глупой ошибки молодости. И ведь самое ужасное, что уже ничего не изменить и теперь ей всю жизнь предстоит провести с нулевым резервом, без магии в мире магии. – С тех пор прошло два года, она смирилась и сейчас старается это принять. Ничего, справится, нужно лишь время.