Я перестала есть и плохо спала, сверкая с утра красными белками глаз с потерянным видом. И только большим усилием воли заставляла приводить себя внешне в порядок, чтобы не расстраивать родителей. Но мне это удавалось плохо. Несколько раз, когда мне удавалось уснуть, просыпалась от того, что меня тормошили, мама или папа.

В таком режиме прошла практически неделя. Первой не выдержала мама:

— Карина, что происходит? Ты сама не своя. С какими иностранцами ты связалась? — обеспокоенно и напористо спросила она меня за завтраком в воскресенье, когда я нехотя ковыряла гречневую кашу в своей тарелке.

— Какие иностранцы? — искренне не поняла я, о чём она говорит.

— Херон, Берк, Эол, Шиан, если правильно запомнила. Кто они? — имена, произнесенные вслух кем-то другим, плетью хлестнули по натянутым до предела нервам. Словно от того, что я услышала имена любимых от другого человека, мои мужья перестали быть бестелесными фантомами. Вдруг ожили в этой реальности, налились силой и приобрели физическую оболочку.

Губы задрожали. Голос предал меня, и я испуганно просипела:

— Откуда ты знаешь о них?

В разговор вмешался отец, хмуро наблюдавший за нами поверх газеты, которую любил читать во время завтрака в выходной день. Сколько себя помнила, всегда так было.

— Ты по ночам зовешь их, будишь нас своими криками. Карина, чего мы не знаем? Дочка, расскажи, ты же знаешь, мы с матерью поддержим тебя во всём, — голос твердый, а взгляд мягкий, жалеющий свое дитя.

— Простите, что мешаю отдыхать. Я не знаю, что вам сказать. Не понимаю, о чём речь. Это ведь только сон. Когда просыпаюсь, то уже не помню, кто это.

Признаться родителям в чём? В том, что считаю, что вышла замуж за четверых друзей-инопланетян? Когда и где — во сне или в параллельной реальности? Меня тут же сочтут за сумасшедшую. Для этой реальности инопланетяне это сказка, вымысел фантастов.

— А почему Дениса гонишь? Что он натворил? — продолжила свой допрос мама.

На этот вопрос у меня был однозначный ответ.

— Я его не люблю. Он мне не нужен, — выдержала внимательный взгляд мамы. На дне ее глаз появилось одобрение.

— Ну, раз не люб, то да, нечего голову морочить парню, — милостиво одобрила мама моё решение. — Карина, а насчёт иностранцев не темни. Ты их боишься, они что-то тебе сделали? — перешла родительница в новое наступление. Видит меня насквозь, не поверила в мое забытье. — Ты не молчи, мы с отцом защитим тебя и поддержим — всегда.

— Я действительно не знаю, что сказать. Это же сон. Наутро не помню, — как можно безразличнее пожала я плечами и поднялась заварить кофе. Стоя возле плиты, задумчиво следила за поднимающимся пышной пеной ароматным напитком. Этот разговор вытянул из меня все силы и заставил искать пути отступления. Я не готова делиться тем сокровенным, о чем постоянно думаю, даже со своими дорогими родителями, которых безмерно люблю. Они не поверят. Я сама не знаю, что это — бред воспаленного разума, посттравматические галлюцинации, шизофрения или другая реальность.