Хотя, пожалуй, нас тогда еще мальчишек, это не сильно беспокоило. Мы просто не знали, что такое семья и что значит быть ее частью. Мы были частью своего полка, что будет до конца своих дней предан королю, и нас воспитывали именно так. Позже, когда мы подросли, каждому из нас  присвоили титул и стали обучать отдельно, согласно полученному Дару. Именно тогда, в доме одного из своих наставников, я и узнал, что такое семья… Настоящая семья. Я смотрел на его отношения с женой и детьми и понимал, чего же меня лишили. Хотя нет, пожалуй, я понял это гораздо позже, но полученные тогда впечатления навсегда засели в моей памяти. Но это не важно, я вовсе не об этом хотел тебе рассказать. – Он как-то странно улыбнулся и, запустив пятерню в волосы и взъерошив их, наконец, посмотрел на меня. – Почему-то рядом с тобой я говорю слишком много и порой далеко не то, что хотел рассказать поначалу. Ты словно исповедник с чашей кристально чистой воды…

(Примечание: «Исповедник с чашей кристально чистой воды» - имеется в виду обычай, по которому после исповеди священник подносит исповедовавшемуся чашу с водой, как знак того, что он очистился.)

Он помолчал и снова посмотрел куда-то вдаль.

– Так вот, я хотел тебе рассказать, что моя жизнь с детства была непростой. Да были в ней и настоящие друзья и счастливые моменты и простая рутина, но были и пот, боль, испытания. Так нас воспитывали и готовили. По специальности, которой меня целенаправленно обучали, я начал работать где-то с двенадцати лет. Так что война и шпионаж на благо своего королевства не стали для меня каким-то диким потрясением, однако, заставили еще больше ценить все то немногое, и немногих, что у меня были.

Тогда твоя «смерть» стала для меня потрясением, некоей вехой, которыми я отмечаю собственную жизнь… - Он снова на меня взглянул и было в этом взгляде что-то такое, что трогало до глубины души. Однако, он  прикрыл глаза, а потом уставился на свои сомкнутые руки. – Потом была служба. За пять лет чего только не было! Трижды я попадал в плен. В первый раз удалось бежать самому, во второй по удачному стечению обстоятельств меня отбили свои, а в третий… В третий раз я попался уже в самом конце войны и меня обменяли по мирному соглашению. – Сольгер умолк, явно погружаясь в воспоминания.

- И тебя ни в чем не подозревали? – Наконец, решилась спросить я. Припоминая тяжелый опыт Саргайла, в невиновность которого не поверили свои же товарищи.

- В чем? – Не понял он.

- Ну, ты же попадал в плен, может тебя там пере вербовали или ты выдал какую-нибудь важную информацию…