Смотрю на свои ладони. У меня начинается истерика. Хочу сбежать отсюда. Мне нужно убраться отсюда поскорее. Я дрожу. Встаю, пошатываясь, обессиленная. Смотрю на Артмаэля, тяжело дыша. Почему? Почему я испугалась его? Я больше не смогу к нему прикоснуться? Или, может, он не захочет прикасаться ко мне после всего этого, после того, как я у него на глазах жестоко убила человека?

После того, как увидел, как я смеюсь над трупом, как психопатка.

Но он всегда видел настоящую меня под всеми масками, поэтому он поднимается, а я тону. Делаю шаг назад. Пусть только не трогает меня, я не вынесу его прикосновений. Я грязная. Слишком грязная. Я уже забыла его нежность. Всё это стёрто из памяти грубостью Кенана.

— Спокойно, спокойно, — говорит он.

Но я не могу успокоиться. Как можно сохранять спокойствие после всего этого? Меня трясёт. Я отхожу от него ещё дальше. Мне хочется кричать, но голос не слушается. Хочется рыдать, но мне слишком страшно, чтобы лить слёзы.

Что я творю? Что я творю? Что я творю?

Он поднимает руки. Протягивает их ко мне со стоном и гримасой отчаяния. Я смотрю на них, как дикий лесной зверёк, боящийся людей. Его правая рука дрожит. Пальцы странно заломлены. Он не отрывает от меня глаз. Сколько боли в его взгляде… Это я причинила эту боль.

Подойди, Линн.

Не могу.

— Всё хорошо, Линн, — уверяет Артмаэль с мольбой в голосе. — Не смотри на меня так.

— Я убила его.

— Он собирался убить меня. А ты меня спасла.

— Я смеялась.

— Это нормально…

— Я смеялась, потому что убила его. Я была счастлива, потому что убила его. Мне это понравилось. Я хотела продолжить. Хотела убивать его снова и снова. Хотела разрезать его на кусочки, разорвать, растерзать, распотрошить, расчленить…

— Знаю, — сглатываю. Знает? Я затихаю. Принц делает шаг ко мне, показывая пустые ладони. — Знаю, потому что мне тоже этого хотелось. Но это… это были не мы, Линн. Нами управляла ярость. Боль. Ненависть. Я знаю, какая ты на самом деле. Я хорошо тебя знаю. Я очень скучал по тебе, Линн. Я люблю тебя.

Я пытаюсь унять бешеное сердцебиение. И восстановить дыхание. Слова звучат словно бы издалека, будто он не стоит сейчас прямо передо мной, глядя на меня с таким отчаянием. Нерешительно киваю. В памяти рвутся на поверхность наши шутки. Дразнящие нотки в голосах, когда мы подкалываем друг друга. Нежность, с которой мы говорим друг другу о любви…

Сколько времени мы провели в разлуке? Теперь мне кажется, что целую вечность.

— Не… трогай меня.

Это единственное, что мне удаётся выдавить в ответ. Я не могу позволить ему прикоснуться ко мне. Не хочу, чтобы он дотрагивался до меня. Вообще кто-либо. И он тоже.