— Нам нужно в Соледад.

Мы с Марго выпаливаем одновременно.

Мы пронзаем друг друга взглядами, но Эстебан примирительно поднимает руки:

— Сначала нам бы выбраться отсюда.

— Мне нужно больше ткани, чтобы наложить повязку, — говорит Марго. Она осматривается и задерживает взгляд на пустышке-Мендесе, который сидит на стуле несвязанный, неподвижный, не реагирующий ни на что. Она развязывает его шейный платок и обвязывает вокруг руки Саиды. — Вот так. А что нам делать с ним?

— Я раньше не видал пустышек, — говорит Эстебан, и я улавливаю страх в его голосе. Он стоит перед Мендесом. Перед человеком, причинившим столько боли и страданий другим. Человеком, который забрал меня у семьи и строил из себя спасителя. Тот, кто разрушил мою жизнь, теперь живой труп.

— Это было даже как-то милосердно по отношению к нему, вам так не кажется? — спрашивает Эстебан.

Кто я такая, чтобы решать?

— Надо выбираться, пока стражники не решили зайти проверить, — говорит Марго, забирая ножи Мендеса. Маленький кинжал с рукояткой из слоновой кости отправляется в её сапог. Клинок поменьше ромбовидной формы со звездой на железной рукояти остаётся в руке.

Я закрываю глаза, пытаясь сдержать разламывающуюся Серость. Так много воспоминаний наполняют мой разум, что я уже не могу отделить свои от чужих. Но я знаю, что там есть кое-что важное. Что-то, что мне нужно вспомнить. Что-то об оружии. Запах солёного воздуха, шум волн…

— С тобой всё в порядке? — спрашивает меня Саида.

— Я пытаюсь разобраться в его воспоминаниях. Он видел оружие.

— Давайте сначала покинем дворец, — говорит Марго. — Пока твой разум не разорвался.

Она права, мне нужно взять себя в руки так, чтобы суметь сбежать. Смотрю на свои ладони. Кожа красная, железные кандалы оставили следы на запястьях. Я снимаю разорванные перчатки.

— Захватите монет. Мы можем подкупить сборщика пошлин на пути в Анжелес, — предлагает Эстебан.

Я помогаю пустышке-Мендесу встать на ноги. Смотрю в его глаза цвета штормового неба. Расфокусированные. Пустые. «Лина больше никогда…» — шепчет он.

— Рен?

Я накидываю на него капюшон его мантии, натягивая до глаз.

— Идём.

***