— Дай мне шанс.

Я мотаю головой и сильнее надвигаю капюшон.

— Твоя магия позволяет тебе понять чувства других и успокоить их. Или подтолкнуть к действиям. Она не стирает жизни людей. Она не забирает, не лишает, не разрушает.

— Ты ошибаешься. Я тоже могу причинять боль, — возражает она. — Не забывай это. Мы сами решаем, как применять наш дар. Этому нас учили. Так же как люди без магии могут убивать мечом, ядом или голыми руками, если понадобится. Я видела, как ты забирала воспоминания, терзавшие людей, и после этого они могли спать спокойно. Не понимаешь? Только ты решаешь, кем быть. Ты можешь забрать себе чужую боль. И забирая, ты оставляешь что-то хорошее.

— Вот только пустышки перевешивают всё то хорошее, что я совершила. Ты не видела то, что видела я… Я пыталась затолкать всё в самые тёмные уголки сознания, но от этого невозможно сбежать. Я не вижу сны. Я не могу вспомнить лицо Деза, не вытащив заодно ещё какое-нибудь воспоминание. В моей голове столько чужих прошлых, что я не могу иметь собственного. Мне нельзя иметь собственное!

Она подходит ко мне, а я больше не могу противиться её сочувствию, её теплу, которое люблю и ненавижу одновременно. Она снимает с меня капюшон, и морской бриз освежает вспотевшую кожу.

— Ты была ребёнком, Рен. Ты не сделала ничего плохого. Это вина проклятых шепчущих. Мы должны были заботиться о тебе лучше, должны были быть добрее к тебе, — она глубоко вздыхает, чтобы усмирить злость. — Кто ты сейчас?

— Солдат, — ответ вырывается сам собой. Как будто это то, что я должна сказать.

— Да, но не только. Ты больше не ребёнок. Не давай миру диктовать, кто ты есть. Ты та, кто всегда хотела себя проявить. Превзойти всех. Показать, что ты можешь вынести свою ношу. Ты та, кто спасла меня от человека, который пытал бы меня дни напролёт. Ты была готова поменяться со мной местами. Почему ты не видишь, кто ты на самом деле?

— Потому что… — слова застревают на языке. Теперь я вижу. Яснее, чем когда-либо до этого. Я не знаю, дело ли в свежем воздухе или магии, действующей от одного присутствия Саиды. Но я вижу себя. Не как одного человека, но как сотню, тысячи изломов, как зеркало с множеством трещин, идущих от центра, в котором я не могу разглядеть целую картинку. — Потому что я украла больше воспоминаний, чем создала сама. Потому что я прожила сотни украденных жизней, и боюсь жить своей.

Кто такая Рената Конвида?

— Я не знаю, кто я, Саида. На самом деле. Это всё как будто настоящая я попала в ловушку из трагедий других людей. И есть только один путь освободиться.