Филипа никогда мне не доверяла.

Марго никогда мне не доверяла.

Я не осознавала, насколько прикипела к Марго до этой самой секунды, когда боль от её предательства разрывает меня на куски.

Я не сопротивляюсь, пока стражники тащат меня в тюрьму. Теперь я понимаю, что на самом деле обо мне думают шепчущие, и какая роль в этой миссии была мне уготована всё это время… Приманка.

Глава 31

Из окна тускло освещённого помещения, где они меня заперли, открывается вид на море. Это могла быть учебная аудитория в те времена, когда здесь был Меморийский университет. Сейчас это пустая комната, где только стол с оружием и шестью лампами, только одна из которых горит, и шкаф в углу. Дождь стучит в двойное стекло окна, гремящее на ветру. Со мной только один стражник и судья Алессандро.

— Ни в коем случае не причиняй ей вреда, — говорит он, шмыгая носом. Под его глазами залегли большие тёмные круги. Он замечает мои браслеты. Слава Госпоже, я спрятала мешочек с остальным металлом. — Сними платину. Всю, что найдёте. Она нам нужна в наилучшем виде к сегодняшнему представлению. Врежешь принцу Кастиану, нет?

Я вскидываю голову, холодный ужас закручивается в моём желудке.

— Кастиан здесь?

Алессандро сминает пергаментный свиток и бросает в меня.

— Для тебя — лорд-командующий!

— Сию минуту, ваша честь, — говорит стражник, стоящий у двери уже наготове с мечом.

Ваша честь? Так обращались только к Мендесу. Видимо, они нашли его пустышку и уже повысили Алессандро до Верховного судьи. Я слышу звук его шагов по каменному полу, пока он идёт ко мне.

— Я так и знал, что тебе нельзя доверять. Сотни раз я повторял Мендесу, что тебя надо сослать сюда немедля, — он такой же самонадеянный, как Мендес. Надеюсь, его это также погубит. — Жаль, что с ним всё закончилось так. Но даже я бы не подумал, что ты будешь так глупа, чтобы самой сюда отправиться.

Они не поймали ни Марго, ни Амину. Меня наполняет горечь. Я даже подумываю выдать их Правосудию, но этот порыв проходит, сменяясь болью в душе, которую я давно не чувствовала. Они предали меня. Бросили. И всё же я не могу поступить с ними так же.

— Ты недооцениваешь меня, — говорю. Мой равнодушный тон, похоже, его беспокоит. Дез так часто делал, и это всегда срабатывало — его враги начинали действовать необдуманно. — Не переживай, ты такой не первый.

— Слышу от твари, сбегающей из дворца только для того, чтобы вновь быть притащенной туда обратно. В этот раз милосердия не жди.