— Не называй меня так, — шепчу.

— Я создаю иллюзии. Как Марго создала тот дым.

— Твоя магия не может быть так сильна, — возражаю, потому что не могу в это поверить. Просто не могу. Но я ведь видела в своих недавно всплывших воспоминаниях. Разговор с принцем в памяти Мендеса потерял краски, потому что тот говорил с иллюзией Кастиана. И Себриан видел, как игральные кости исчезали и появлялись, прямо как когда мы были детьми.

И всё же это странно слышать из его уст. Даже страннее, чем поверить, что он говорит правду.

Теперь он по-настоящему улыбается ровными зубами и лукавыми глазами.

— Из чего же сделана моя корона?

— Золото, — металл-катализатор, усиливающий иллюзионари. — Это был ты на Фестивале Солнца. Когда мне стало плохо. И потом, когда я побежала к Дезу. А я думала на Марго оба раза.

Он запускает пальцы в волосы.

— Это было глупо с моей стороны. Мне нужно было пойти за тобой, поэтому я создал иллюзию самого себя, стоящего в углу в одиночестве. Я делал это больше раз, чем стоило бы гордиться.

Я наклоняюсь вперёд, почти нависая над ним за ответом.

— Ты убил Деза?

— Признаю, — говорит Кастиан, вставая, хотя я замечаю, как он прижимает руку к боку, пока идёт, прихрамывая, к синему водоёму, — это была самая непростая иллюзия в моей жизни. Дез был… то есть он всё ещё лидер шепчущих, и король с Правосудием хотели почувствовать себя победителями. Мне пришлось использовать ещё и золотую рукоять меча. Легче, когда иллюзия основана на реальности. Так получается надёжнее. Мне даже пришлось отрезать ухо Деза, чтобы обмануть тысячи свидетелей.

Воспоминание стражника нахлынуло, как тяжёлая, холодная волна. Дез стоит на носу корабля, без левого уха. Слёзы застилают мои глаза. Боль, которую я не думала, что могу почувствовать, разъедает моё сердце, лишает дыхания.

— Дез жив?

— Да.

Одно слово эхом повторяется в пещере. Я слышу его снова и снова, и всё ещё оно не звучит как правда.

Дез жив.

Моё восприятие похоже на пламя из искры — резкая вспышка бурной радости, неописуемого восторга. Если Дез был жив, почему он не пытался меня найти? Если он жив, почему я не чувствовала его? Чем больше вопросов я задаю себе, тем меньше моё счастье. Пламя затухает.

Я падаю на колени. Каждый шаг к Кастиану как прогулка по битому стеклу. Он снимает свою сорочку, шипит, когда ткань прилипает к его разорванной окровавленной коже. Как он может сказать мне такие вещи, а потом просто пойти промывать свои раны? Как он может смотреть, как я, пошатываясь, иду за ним, словно это не он перевернул весь мой мир несколько раз за один оборот солнца?