«На борту одни военные, а если меня обнаружат?..»

Я зажмурилась, не желая представлять последствия.

Аэромобиль плавно сел на площадку в затемненном углу подземной стоянки порта. Но не успели мы и вздохнуть, как Сара поднялась и открыла дверь.

– Девочки, пора прощаться!

Я рассмотрела седого мужчину, быстро приближавшегося к нам со стороны подъемников. Лада поцеловала меня в висок, еще раз крепко прижала к себе и оттолкнула, потому что я сама не могла оторваться от нее.

– Я люблю тебя, Лада! Береги себя!– прошептала я со слезами на глазах, когда Сара уже тянула меня за руку.– Позаботься о родителях…

– Я клянусь – они будут в порядке!– широко раскрыв глаза, закивала Лада. И впервые я заметила, как дрожит ее рука.

– Я буду так скучать,– заплакала я, больше неспособная удерживать слезы. Они хлынули из глаз, заставив сотрясаться от рыданий.

Лада выпрыгнула из аэромобиля и прижалась ко мне. Она дрожала так же, как и я.

– Бес тебя раздери, Дари! Останься жива! Я тебя умоляю!

– Вы так опоздали!– взволнованно крикнул Кожечек, подбежав ко мне.– У нас есть десять минут. Если не успеем пробраться в грузовой отсек, я больше не смогу помочь. «Ган Римиуз» вылетает через тридцать минут…

– Бегите!– строго крикнула Сара и оторвала меня от Лады.

Мужчина схватил меня за руку и потянул за собой. Я едва не упала, но удержалась. Кровь застучала в ушах. Во рту пересохло. Ноги не слушались, но я бежала изо всех сил, беспрестанно оглядываясь назад.

– Помни меня, Дари!– крикнула Лада перед тем, как мы скрылись за углом.

Я ревела весь путь, когда мы с мужчиной бежали по едва освещенным тоннелям. Легкие горели от напряженного дыхания, от слез не видела дороги, сердце разрывалось от тоски и отчаяния. Ужасно хотелось вернуться и смириться со всем, что предстояло пройти, но инстинкты гнали вперед… и совесть: не могла обесценить помощь стольких людей…

Я подчинилась обстоятельствам и доверилась неизвестности.

Ни в медицинском центре, ни в аэромобиле я до конца не осознавала, что ждет впереди. Лишь оказавшись в плотно запечатанном контейнере без каких-либо инструкций, наедине с собой и неизвестным будущим, я ощутила весь ужас предстоящего пути.

Я одна. У меня больше никого и ничего нет. Только небольшой рюкзак с едой на несколько дней, маленький визор, нижнее белье и новое имя. У меня ничего не осталось от родных и друзей: ни снимков, ни вещиц – только образы в голове. Но мне и не дали взять с собой ничего личного – это могли обнаружить. И на кого пока могла надеяться, это на седовласого мужчину, который укажет дальнейший путь, – Зорун, где меня найдет тот самый связной.