Однако сложно не поверить собственным глазам. Вот старший советник оглянулся, достал из-за пазухи цилиндрический футляр и протянул Изиру.

Не сговариваясь, Виэльди с приятелями выскочили из-за укрытия и в несколько шагов подлетели к Лакору. Увы, все-таки недостаточно быстро: горбун отпрянул от Изира, так и не отдав послание, размахнулся и – выбросил футляр в море. В тот же миг Имидио ринулся в черноту волн, а Виэльди и Сарэнди выхватили кинжалы, приставили их к шеям Изира и Лакора. Не прозвучало ни вопросов, ни оправданий, ни возмущений – главный советник наверняка понимал, что это бесполезно. Он лишь пристально и как будто с вызовом смотрел Виэльди в глаза. Почему-то его взгляд оказалось сложно выдержать. Виэльди и не стал выдерживать, вместо этого чуть повернул голову, чтобы понять, где там Имидио.

Какое-то время друга не было видно, в пору забеспокоиться, не утонул ли. Талмериды не очень хорошие пловцы, ведь в степи не так много рек, все больше ручьи и речушки.

Наконец Имидио показался. Более того, он размахивал рукой, в которой сжимал футляр. Чудо, что умудрился его выловить во тьме и неспокойном море.

Виэльди вздохнул с облегчением.

Друг отдал футляр и, постукивая зубами от холода, пробормотал:

– Лишь бы письмо не намокло...

– Будем надеяться, что не успело, – сказал Виэльди и усмехнулся: – Да ты настоящий герой, дружище! Теперь проводи его, – он кивнул на Изира, – в покои. Поставь у дверей охрану: из наших, из талмеридов. Потом как следует согрейся.

Имидио кивнул и, схватив младшего советника под локоть, повел его ко дворцу.

Виэльди же обратился к Лакору.

– Тебя придется связать, пока мы все не узнаем.

– Конечно. Я понимаю.

Для преступника он вел себя на удивление спокойно, с достоинством. Может, все-таки не изменник? Но почему тогда выбросил послание? Ладно, это скоро выяснится.

Сарэнди связал советнику руки и ноги.

– Ноги-то зачем? – хмыкнул Виэльди.

Друг пожал плечами.

– Так, на всякий случай.

– Ясно. Принеси сюда факел или лампу, а я останусь с Лакором.

Приятель ушел, Виэльди же не выдержал и принялся срывать с футляра печать. Слова «лишь бы письмо не намокло» не давали покоя, не терпелось узнать, сухой ли пергамент, а если мокрый, то насколько.

Печать поддалась относительно легко, затем Виэльди открыл крышку. Открыл – и вскрикнул от неожиданности и боли: в ладонь вонзилась толстая игла. Прежде, чем он понял, что это такое, по телу разлилась слабость, сердце будто сковало льдом, колени и руки задрожали. Удержать и не выронить футляр он все же сумел, а вот себя – нет. Ноги подкосились. Виэльди, обессиленный, рухнул на камни. Затылок обожгло, словно по нему струилась лава. Это кровь...