— Я ничего тебе не сделаю, — произношу. Выходит куда серьезнее, чем я хотел изначально.
После долгой паузы дверь чуть приоткрывается, показывается красивое и свежее личико Анны. Ее взгляд становится чуточку мягче, стоит ей увидеть, что это действительно я, затем она видит шептуна у меня за плечом и ее глаза распахиваются шире. Она прирастает к месту.
Анна понимает, что что-то случилось. Уже хорошо. Потому что ситуация может перейти в крайность и тогда будет необходимо, чтобы она подыграла мне. Чтобы притворялась, даже находясь тет-а-тет. Сделала что угодно, лишь бы убедить этого чертового, подпрыгивающего за мной идиота, пускающего слюни.
Я хватаюсь за створку двери у нее над головой и с силой открываю, вынуждая Анну отступить в номер. Я оглядываю ее — от спутанных со сна волос до ножа и еще чего-то, сжатого в кулаках.
Сперва я накрываю ладонью нож и пытаюсь разжать ее пальцы. Она чуть слышно выдыхает, оставшись без оружия, которое я прячу у себя в кармане. Затем тянусь к другой руке… фонарик? При таких размерах его вряд ли используешь в качестве оружия, но, полагаю, это лучше, чем ничего. Я отбрасываю его на пол и закрываю за собой дверь, продолжая при этом наступать на нее, пока не прижимаю к стене. Она оглядывается на шептуна, затем смотрит на меня. Я вынужден не обращать внимания на боль и страх, появившиеся в ее взгляде. Надо ее заставить сосредоточиться на мне.
Дыхание у нее сбивается. Я напоминаю собственному телу, что это игра, но оно реагирует как на реальную ситуацию. Она опускает свои теплые ладони мне на грудь и с отчаянием во взгляде пытается оттолкнуть.
— Отвали от меня, сын Фарзуфа.
У меня на лице растягивается шальная улыбка, потому что я понимаю, что она включилась в игру. Определенно, она — самое сексуальное и эффектное создание на этой земле.
Ну же, Анна.
— Я здесь только в качестве меры предупреждения, — объясняю я. — Чтобы убедиться, что наша Белиаловская малышка ведет себя подобающе.
Жизненно необходимо, чтобы она поняла, что поставлено на карту, и доверилась мне. У Анны перехватывает дыхание, она широко распахивает глаза, весь ее вид кричит о невысказанном вопросе.
— Говорят, ты не любишь Нефов-девушек.
Я смеюсь и склоняю голову набок, отбросив при этом волосы с глаз. Затем сокращаю расстояние между нами.
— Не люблю. Но я готов на жертвы во имя великого зла.