Он помедлил в дверном проеме гостевой спальни. Когда их взгляды встретились, Лидия сделала глубокий вдох.

И скинула одеяла, приглашая его.

Дэниэл подошел к ней, его шикарное тело двигалось плавно и мощно.

— Я все еще мокрый, — пробормотал Дэниэл.

— Ничего страшного.

Она протянула руки, и он не стал медлить. Он лег рядом с ней и накрыл их покрывалом. И когда они спаивались воедино, ее груди сквозь тонкую ткань футболки прижимались к его голой груди, а его бедра вдавились в ее, Дэниэл перекатил ее на спину и оперся на локти, а его волосы упали на ее лицо.

Лидия смахнула их назад и пригладила.

— Я хочу тебя.

— Я до боли жажду тебя.

Когда он двинул бедрами у ее бедер, она раскрыла ноги, давая ему больше пространства, и его вес божественно ощущался сверху, вжимая ее в матрас. Скользнув руками по его плечам и массивным бицепсам, Лидия ощущала гладкую теплую кожу, жесткие и мощные мускулы под ней. Она посмотрела на него с мыслью, что он был невероятным, и в нем было больше от животного, чем от человека… особенно когда он впился в нее своим сияющим взглядом.

— Лидия… — прошептал Дэниэл, прижимаясь к ее губам.

Она застонала, отдаваясь поцелую, а потом она наклонила голову в сторону, открываясь еще больше перед ним. Выгибаясь под Дэниэлем и делая глубокий вдох, Лидия не верила, что это происходит здесь и сейчас… нагота, бушующий голод, понимание, что она не остановится.

Как и он.

Она получит все, от начала и до конца… потому что на задворках сознания из текущих мыслей и краткосрочных воспоминаний сформировалось четкое понимание: их время на исходе. У них с Дэниэлем тикают часы, и счетчик приближается к 0:00.

Она не знала, откуда пришло это осознание…

А, нет. Может, дело в том, что вокруг нее постоянно умирают или исчезают люди.

На этой ноте, она скользнула руками вниз и нащупала полотенце. Ослабила узел и ухватилась за влажную ткань, желая обнажить его полностью.

Она сдернула полотенце, и Дэниэл приподнял бедра, помогая ей… а потом он прижался к мягкой ткани ее пижамных брюк, жесткая эрекция обжигала внутреннюю поверхность ее бедра сквозь материал. Внезапно поцелуй углубился, его язык искал ее, ласкал, посасывал. Милостивый боже, он — словно наркотик, заставлял реальность исчезнуть, оставляя только ощущения… и она не возражала.

Боже, хватит с нее рассуждений. Какое облегчение — уступить, сдаться, забыться в этом священном пространстве на двоих.

Ощутив, как его рука опустилась на ее грудь, Лидия простонала: