И сразу же рот наполнился ярким вкусом мужского семени. Шерил застыла, выпивая все до последней капли и любуясь абсолютно черными глазами любовника, в которых плескалось безумие.

— Шер-р-р.

Ее имя было самой сладкой музыкой. Собрав губами остатки, она улыбнулась. Это так приятно! Никогда бы не подумала… А в следующее мгновение лежала на спине, наслаждаясь горячей тяжестью, придавившей сверху.

— Моя очередь… — шепнул, нетерпеливо расправляясь с остатками одежды.

Но теперь Шерил не собиралась пускать мужчину вниз. Потому что внутри все горело и требовало полной близости. Обхватив его шею, выгнулась, прижимаясь так близко, как только могла.

— Я так соскучилась, — всхлипнула, чувствуя, как его пальцы бесстыдно трогают и ласкают между бедер. — Хочу тебя…

Опять слуха коснулась незнакомая ей речь. Она обязательно спросит, почему он говорит так, и что значит татуировка на плече.

Но все это пока неважно — ее Марк рядом, а больше и не надо.

Мужчина толкнулся вперед. Вошел сразу до предела, наполнил собой, и сжал, вминая в себя и оплетая руками.

Это было так по-собственнически, так похоже на него прежнего, так привычно и необходимо, что Шерил не выдержала.

Долгая судорога пробежалась по мышцам, выгибая позвоночник и рождая перед глазами сверхновую. Стон его имени сорвался с губ, раскалывая пульсирующую перед глазами картинку на яркие вспышки, вспыхнувшие мириадам разноцветных точек. Внизу сжималось сладко и часто. И было так тесно, так невозможно хорошо, что по щекам потекли соленые капли. О, Боже… Как она скучала!

Два легких поцелуя стерли влажные дорожки. И Шерил, уткнувшись носом в крепкое плечо, двинула бедрами, умоляя о продолжении.

Несколько плавных толчков переросли в то, что она помнила и невозможным образом успела полюбить — взрывную страсть, с жалящими глубокими поцелуями и вереницами отметин на коже. А потом в изматывающую нежность, подводившую к новому взрыву желаний.

Потерявшись во времени, она отвечала так, как могла. Снова и снова, пока реальность и сон не спутались в общий клубок, и заботливые руки натянули на нее одеяло, укутывая быстро и бережно. Сил хватило только на протест, когда Марк попытался снять ее с груди. Нет! Это было слишком хорошо — чувствовать его полностью и слышать ровный и глубокий стук под ухом.

— Марк, я… не надо было голограммы, — прошептала, наслаждаясь легкими поглаживаниями. Такими же, как он дарил ей каждую ночь в пустыне, и после. — Совсем не надо. А мне стоило просто выслушать… — призналась в своей ошибке.

— Хотел, чтобы ты увидела. И чтобы разобралась в себе…