— Ну, так от чего сдохла, ежели цветы не нужны? — справедливо и логично удивился второй.

И пнул меня в лодыжку окованным носком сапога. Уй…

Понадобились все мои силы и актерские способности, чтобы нога расслабленно мотнулась как неживая. Это я уже молчу про желание взвыть и обложить слишком сообразительного стражника словами, которые он заслужил.

— Небо… небо ей надо! — вспомнил наконец первый перепуганный.

— Мало ли кому чего надо, — засомневался второй умный. — Не велено никуда отсюда выводить, кроме как в кабинет его добродетельности.

— Слушай, Жюст! — забормотал вдруг первый. — Ведь на нас первых проклятье-то падет… Давай ее до конца коридора дотащим, а? Там оконце, из него небо видно. Все одно с решеткой, не мышка же она, чтоб через прутья выскользнуть. И не птичка. А отдышится, так мы ее обратно, а? Из подвала ведь и не выйдем!

— Да на хрена оно? — снова засомневался логичный умник Жюст.

— Дык не подействует предсмертное, ежели ведьма не помрет! А там наша смена кончится, только нас тут и видели! Пусть другие на себя навлекают!

ЛИРЭН

От удивления Ухо вздрогнул так, что чуть было сам не вонзил клинок в свое горло.

— Временным маршалом Братства, — уточнил я столь же весело и безмятежно. — Я забыл назвать имя наместника на Совете капитанов, но исправить ошибку не поздно. Пока не избрали тебя или кого-то другого, ты имеешь право представляться маршалом. И в этом статусе общаться с блюстителем Добродетели. И ты сделаешь это прямо сейчас.

— Я… я не знаю, где он сейчас находится, — пробормотал Ухо.

Мой вздох был искренне печальным, а клинок чуть-чуть надавил на шею.

— Скажи, зачем ты мне нужен, если не можешь помочь? Ну, ты знаешь место, куда мы отправимся?

— Надеюсь, он сейчас находится там, — тихо сказал Ухо.

— Надейся, — согласился я. — И не бойся никого, кроме меня. Сделаешь все, что я сказал, может, будешь жить. Нет — ты меня знаешь. Ну? Ну?!