— Я не из Болотца, и мне кажется, что вы можете ответить на мои вопросы. Меня зовут…

Он не успел коснуться ее, другая ладонь сжала его запястье. Хватка была предупреждением, но он не ожидал такую ладонь.

Вместо когтей ладонь напоминала человеческую. В чем-то. Там, где он ожидал каменную кожу, ладонь была золотой, словно только из чаши жидкого металла. Кончики пальцев были металлическими, а кожа сияла на солнце, как металл.

Рычание прозвучало в воздухе. Рафаэль смотрел на мужчину, который держал его руку. А потом быстро понял, что его удерживал не человек.

Это был позолоченный бог. Белые крылья раскрылись за ним, больше, чем у Рафаэля, и намного красивее. Его брови были из золота, губы украшали металлические кусочки, и даже ресницы были металлическими. Его волосы были белыми с золотыми прядями.

Это был не его брат. Этот мужчина не мог быть в родстве с Жутью. Рафаэль был тьмой, а этот мужчина был светом.

Женщина тихо вздохнула.

— Александр, он не пытался меня ранить. Он просто пожал бы мою руку.

Александр?

Он потрясенно посмотрел, как мужчина повернулся к женщине, открыл рот, но не вылетело ни звука. Александр нахмурился, попытался заговорить снова, но голос пропал.

Рафаэль тоже попытался заговорить с ним, но горло сжалось.

Они потрясенно глядели друг на друга, пока женщина не заговорила:

— О, — сказала она. — Это немного усложняет ситуацию.

Она знала, что происходило. Интересно. Рафаэль повернулся к ней, зная. Что мог с ней говорить. Он уже с ней говорил.

— Его зовут Александр? — спросил он, горло перестало сдавливать в разговоре с ней. — Мне сказали, что Александр может быть моим братом.

— Возможно, — ответила женщина. — Меня зовут Амичия. Александр мой муж, и он стоит рядом с тобой.

Рафаэль посмотрел на позолоченного мужчину и покачал головой.

— Простите, не вижу, как мы можем быть в родстве.

— Нам стоит пройти внутрь, — ответила она. — Это долгая история, и ты выглядишь так, словно долго добирался сюда.

Он хотел остаться с ними навсегда. Хотел задать ей тысячу вопросов, получить на все ответы, а потом спать сто лет. Эмоции бушевали в его груди. Надежда. Счастье. Тревога. Он не мог ими управлять.