Несмотря на количественное преимущество людей в черных плащах, перевес сил стал явно не в их сторону. Широ раскидывал противников как свеклу с грядки. Ему не мешало замкнутое пространство, низкие потолки и полутьма. Стоя спиной к спине, Даичи и Кейджи крошили нападавших в мелко нарезанную капусту. Второй принц выглядел сошедшим с ума берсерком, без разбора сметающим со своего пути и своих и чужих.

Конечно, все трое больше мешали друг другу. Но вот старший брат помог подняться младшему. Вот Кетсуо прикрыл тыл Кейджи. Выработанные годами навыки и привычка защищать друг друга незримо побеждали магию Сакаи Дано.

Темноту пронзило жужжание круглых невидимых лезвий – ночные убийцы возникли неслышно и вырезали первый ряд чернонакидочников.

А прорицатель под шумок попытался уползти.

«Пусть это будет последний достойный поступок в моей жизни», – решила я, подхватила себя и из последних сил перекатилась на четвереньки. Вырвала клинок из груди и навалилась на Сакаи Дану, вспарывая ему спину. Еще и еще.

Из моей груди, победив бульканье, вырвался крик.

– Сволочь! Умри, сдохни! – кричала, перемешивая ругательства местного языка и мат своего прошлого мира.

Рука становилась все тяжелее. Веки закрывались.

Маска слетела с противника. Сакаи Дано вывернулся и попытался отбиться ногами. Но веревки мешали ему.

Дикие глаза таращились на меня, отражая мое безумие. Рот кричал.

Я не могла остановиться, била и била его ножом, пока руки полностью не покрылись вязкой жидкостью с запахом железа и не налились дикой усталостью.

– Анна? – взгляд предсказателя расфокусировался и казалось, что мужчина смотрит, куда-то мимо меня. Кровь стекала к локтям, рукоятка скользила между пальцев.

Это имя – забытое, древнее. Как странно оно прозвучало здесь. Среди непроглядных подземелий Ямато.

– Анна… – тихий выдох и хрип.

Я все еще не понимала, скорее даже отвергала саму мысль об этом.

– Кто ты? – слова слились в едином крике неверия.

– Я люблю тебя… Анюта, – мужчина слабо улыбнулся, обмякнув в моих объятьях.

Слезы покатились хрустальными градинами: на лицо, на одежду, на окровавленную рану.

– НЕ–ЕТ! Митя! КАК? – но он меня уже не слышал, и, как не трясла, реакции в ответ не последовало.

Анютой меня называл муж. Мог ли он, как и я попасть в этот мир? Могла ли его душа скрываться в этом незнакомом, некрасивом лице?