— Лэндон дурак, — сказал Трент, садясь на меня, и я изо всех сил пыталась высвободить руку. Да, Лэндон был дураком, но он не будет таким, когда я закончу убивать Трента. Как только Трент умрет, Лэндон будет моим. — Квен, — спокойно сказал Трент, прижимая меня к полу. — Сделай что-нибудь.

Квен подсел ближе. Наконец я высвободила кулак и врезала ему по носу. Кряхтя, Квен упал назад, прижав руку к лицу, когда Трент схватил меня за руку и больно вывернул ее мне за спину.

— Отпусти! — крикнула я, заливаясь слезами. Я не плакала. Я была в ярости. В гневе Квена была доля удовлетворения, но мысль о том, что Лэндон был прав, была горькой правдой. Демоны были могущественны, но когда вы отрезали им доступ к линии, у них ничего не оставалось. Как только я убью Трента и заберу тело Лэндона, у меня будет сила, которая никогда не умрет, сила политического тела.

— Разбуди ее! — потребовал Трент, усаживаясь на меня. — Сейчас же!

— Как? — Квен посмотрел на меня, приложив одну руку к носу.

— Не знаю. Ударь ее.

— Не смей, — выдохнула я. — Квен, не смей! — заерзала я, глубоко вздохнула и попыталась подняться. Они умрут. Все они.

— Мои извинения, Тал Са'ан, — сказал Квен, низко наклонившись, а затем его рука коснулась моей щеки.

Боль взорвалась у меня на лице, искры пробежали по моему черепу, и моя голова откинулась назад. С резким щелчком мое затуманенное зрение восстановилось. Их ауры исчезли. Баку исчез. Гнев от пощечины Квена все еще был там, и я ахнула, задыхаясь от веса Трента на мне.

— Что, черт возьми, с тобой не так! Клянусь, Квен, если ты когда-нибудь ударишь меня снова, я положу змей в твой ящик для носков, — крикнула я, совершенно взбешенная.

Квен снова убрал руку, и мои глаза расширились.

— Это она! — взвизгнул Дженкс, опускаясь перед моим лицом. — Квен, это она! Разве ты не видишь?

Прищурив глаза, Квен пристально посмотрел на меня и опустил поднятую руку.

— Ты уверен?

— Уверен, уверен, — сказал Дженкс, заметавшись, когда Трент слез, и я перекатилась, чтобы сесть.

— Плевок Святой Богини, — сказал Зак, и Бадди вышел, чтобы понюхать меня, извиняюще помахивая хвостом. — Лэндон только много бормотал, когда разговаривал с баку.

Мое лицо вспыхнуло теплом, и я в ужасе села между диваном и опрокинутым столом. То, что я сказала. Смущенная и испуганная, я посмотрела на Трента. Он стоял спиной ко мне, когда поправлял стол, но осунулся и выглядел подавленным и расстроенным.

— Трент? — нерешительно спросила я, и он не обернулся. — Я этого не говорила. Это был баку. — Что было не совсем правдой. Каждое отвратительное чувство, которое пронзило меня и обрело голос, было в моих мыслях раньше. Это была я, но мне не хватало понимания или, возможно, способности прощать и любить.