— Где Терам?

— Мы не знаем, где отец, — ответил самый старший из детей, мальчишка лет четырнадцати, помогая матери встать. — Он приехал злой после ярмарки, сорвался на нас и куда-то ушел.

На лице мальчишки светился отчетливый синяк — знак того, как именно хозяин этого дома привык спускать пар. Бить своих детей и жену — это низость, на которую способны люди, потерявшие честь и достоинство. Мужчина не смеет называть себя мужчиной, если посмел ударить того, кто заведомо слабее его.

— Черт! — я, выплевывая слова от гнева и не сдерживаясь, ударила по маленькой скамье, которая отлетела к другой стене.

Женщина в руках сына вздрогнула, как и остальные дети. Наверное, для них это уже условный рефлекс. Знают, что за этим последуют побои. Но я-то не собиралась их обижать. Хотя им, наверное, казалось иначе.

Я чувствовала себя ужасно. В мои планы не входило пугать этих людей. Кто бы знал, что у такого, как Терам, есть вполне себе обычная семья. Семья, которой он не достоин.

— Простите, — провела ладонью по лицу. — Я не хотела вас напугать, просто…

И в груди резко что-то сжалось. Что-то лопнуло. Как будто рушилась тонкая стена, и из нее пролился страх. Словно только эта ярость его и сдерживала. Слезы бежали по моим щекам. Горло сдавливало от сдерживаемых рыданий. Господи. Я ведь чуть не погибла. И детей чуть с собой не утащила. Ведь без меня ни Рор, ни Эви не бросились бы в пожар.

— Тетя, — тоненький голосок позвал меня. — Возьмите.

Мое зрение было затуманено от слез, но я моргнула и увидела перед собой маленькую девочку лет пяти. Маленькое прелестное чудо, совсем не похожее на своего отца. Двумя руками она сжимала деревянную кружку, полную чистой воды.

— Спасибо.

Моя рука дрожала, когда я принимала этот небольшой жест внимания. И стыд за свое вторжение перед людьми, которые не заслужили подобного, становился сильнее. Мне следовало сначала хорошенько подумать.

— Спасибо, — я выпила воду, опустила пустую кружку на пол и еще раз оглядела большое семейство. — Простите, — обратилась сразу ко всем, но смотрела только на хозяйку дома, — что напугала вас. Просто я… — не удалось закончить, ни к чему говорить посторонним о своих чувствах. — Еще раз простите.

Я развернулась и собиралась уже уйти, но голос женщины остановил.

— Не знаю, что сделал мой муж, но сейчас вы его не найдете. Никто не найдет. Он умеет только две вещи в этой жизни делать хорошо: тратить деньги и скрываться от тех, кто эти деньги ему дал.

Я бросила последний взгляд на бедное семейство и вышла на улицу. Слезы высохли. Голова прояснилась.