— На сегодня свободны. Чтобы вас здесь и духу не было.

Преглянувшись, стражники быстро пошли прочь. Понятливые. Тем лучше для них. А ему сегодня совсем не нужны лишние уши и глаза.

Денверон вошел в кабинет и сам закрыл за собой дверь. Тигр беспокойно ходил по клетке, хвост так и бил по полосатым бокам.

— Тихо, мой хороший, — ласково сказал император, подходя к клетке.

Вытянув плеть из рукава, коснулся загривка, впитывая живую энергию. Только глоток. Чтобы не наброситься на мальчишку как голодный зверь. Тигр яростно рыкнул, вцепился зубами в ветвь, и Денверон, шикнув, хлестнул его по морде новой веткой.

— Плохой котик, — укоризненно проворчал он. — Будешь наказан.

Жизнь полилась в него мощным потоком, и тигр, взвыв и закрутившись от боли, забился в угол.

— То-то же, — добавил император, потрепав зверя веткой за ухом.

Может, посадить мальчишку сюда, вместо тигра? Чтобы всегда был под рукой. Выпить из него сразу побольше, а иначе он эти прутья согнет двумя пальцами. А если обратится, то клеткой его подавно не удержишь — все равно что пытаться усмирить волка плетеной корзинкой. И совсем скоро вся эта мощь будет в его полном распоряжении.

Император удовлетворенно замурлыкал, отошел от тигра и сел в кресло, чувствуя себя точно ребенок, которому вот-вот вручат долгожданный подарок.

Откинувшись на спинку, он прикрыл глаза, однако расслабиться не получалось. Отчего-то вдруг вновь разболелись зубы — все разом, и спина зачесалась так, будто осы свили внутри гнездо.

Денверон открыл глаза, нахмурился, а потом охнул от боли: в корни точно впилась зубами целая мышиная стая. Он даже приподнял подол балахона, чтобы убедиться, что в кабинете не завелись крысы — но нет, ничего особенного, кроме отросших корней.

Облизнув вечно пересыхающие губы, император почувствовал солоноватый вкус и, прикоснувшись рукой под носом, с удивлением уставился на темную кровь на пальцах, а потом перевел взгляд на перстень, камень в котором быстро менял цвет с ярко-алого на черный. Вскочив с кресла, Денверон принюхался, раздувая ноздри.

Запах хищника перебивал остальные, но император отчетливо уловил сладкую нотку девичьего аромата. Здесь кто-то был. Кто-то пробрался в его кабинет, наивно полагая, что императора можно задеть проклятьем. Оно-то, конечно, можно, но только целители быстро уберут последствия — не впервой. А вот тому, кто посмел замахнуться на Его звездность, уже ничем не помочь.

Вытянув плеть из рукава балахона, император задумчиво подцепил шпильку, упавшую на ковер. Забавно, что аромат девушки не исчезает, не растворяется под натиском животной вони, а наоборот будто становится сильнее. Словно она все еще здесь, прячется, скажем, за шторой, боится. Ее пульс все быстрее, сердце почти выскакивает из груди, а на нежной коже выступил пот.