— Нет. Просто мало сплю. Вот и всё. Тебе не о чем беспокоиться.

Она хмыкнула.

— Надеюсь, что ты голодна. Я приготовила все твои любимые блюда. Сырные кесадильи, засахаренный бекон, шоколадно-кабачковый кекс, а Изобель глазирует сейчас булочки с корицей, которые я испекла сегодня утром.

Я выглянула из-за Эвелин и увидела Изобель. Если бы не её бледность и слегка ссутуленные плечи, было бы невозможно сказать, что её прооперировали шесть дней назад.

Рядом с ней стоял её сын и вытирал руки кухонным полотенцем.

— Хм. А я думал, что ты уже не фанат всего этого.

Он взял одну из булочек с остывающего подноса и принялся жевать, а его мать начала упрекать его за то, что он не подождал, пока мы сядем за стол.

Эвелин приподняла одну из своих чёрных бровей, подведённых карандашом, отчего у меня по шее пополз румянец.

Я решила не обращать внимания на подколы Августа и пристальный взгляд Эвелин.

— Не могу поверить, что вы на ногах и уже чем-то заняты, Изобель.

Август что-то проворчал, а Эвелин сказала:

— Не думаю, что Изобель умеет отдыхать.

Изобель улыбнулась.

— Я перестану двигаться, только когда умру.

Но потом она, должно быть, вспомнила, что мы были в присутствии человека, который только что потерял своего сына, и прикусила бледную губу.

— Прости, Джеб.

Он пожал плечами.

Она печально улыбнулась ему и протянула сыну блюдо.

— Можешь отнести это на стол?

Август подхватил тарелку одной рукой, а затем Эвелин хлопнула в ладоши, и мы все заняли свои места за столом — я, между Эвелин и Джебом. Август сел напротив меня. К сожалению, стол был не очень широким, и когда он попытался устроить под ним ноги, его ступни врезались в мои.