Она осознала это как-то внезапно, и сначала искренне удивилась.

Дом…

Дом для нее был там, где мама и папа, где Лешка, где мединститут…

Был.

А сейчас – где?

Лиля спросила себя, и сама же честно ответила. Дом – там, где ее муж и дочь. Где ее семья. Где живут любящие ее люди. В Ативерне.

А Лавери или Иртон, это уже не так важно. У нее здесь появилась семья. Когда она это поняла? Во время путешествия? Когда они с Джерисоном отбивались от разбойников? Когда ходили на ночную рыбалку?

Или потом?

Когда она, обмирая от страха за мужа и дочь, тащила королеву? Когда писала записку для Конкора и молилась, чтобы с Мирандой все было в порядке. Когда удирала из столицы и надеялась, что Джерисон поступит точно так же?

Когда вернулась в Кардин, и Джерисон вытащил ее из кареты и прижал к себе?

И столько всего было в его глазах…

Радость, любовь, надежда…

Сбывшееся чудо.

Они должны были умереть, а они живы. И это воистину чудо Альдоная. Может, молитвы в том монастыре сработали? Кто ж его знает…

Лиля не бралась гадать, она просто была счастлива.

Ах, ваше величество, Эдоард Восьмой, как вы правильно услали нас путешествовать. Словно знали что-то заранее…

А может, и догадывался.

Все равно, спасибо вам, ваше величество. С меня сильно причитается.

Следующие шесть часов Лиля занималась ранеными.

Чистка ран, перевязки, даже одна ампутация… ох, чего только не вместилось в это время. И осуждение людей, и косые взгляды ее не трогали. Ни капли.