— Нок, — голос Коста был умоляющим. Он продолжал делать массаж сердца, но его руки начали дрожать. — Что нам делать?

Не нам… Мне… Моя вина. Моё решение.

Мрачный голос Лины эхом отозвался в моей голове.

«Это не только моя жизнь, это жизнь моих тварей. Если эти тени проникнут в каждую грань моей жизни, что они сделают с царством?»

Я не знал. Не мог знать наверняка. Но если я обреку её любимых тварей на мир тьмы, если она больше не сможет их видеть… она никогда не простит меня.

Когда Кост попытался сделать новый вдох, я остановил его.

— Позволь мне.

Я ещё не был готов сдаться. Потому что как только мы прекратим массаж, как только мы перестанем дышать за неё… Это был не тот путь, которым я хотел, чтобы она пошла, но я не стану лишать её выбора. Неважно, как сильно это ранит всех нас.

— Мне так жаль, — прошептал я ей в губы, прежде чем вдохнуть в её лёгкие.

Я молился, чтобы у неё осталось достаточно сил, чтобы схватиться за ниточку жизни, но, если она этого не сделает… Слёзы скатились по моему подбородку и упали на неё. Мне придётся отпустить её.

Прижавшись лбом к её лбу, я закрыл глаза и взмолился, чтобы боги простили меня, потому что я знал, что никогда не прощу себя. Она была такой неподвижной. Она наполнила меня, всех нас, такой жизнью. А теперь… ничего. Я так отчаянно хотел почувствовать её дыхание на себе. Услышать биение её сердца. Но болезненные рыдания Оза и Калема заглушили всё.

И тут из горла Коста вырвался испуганный звук.

Дрожащие пальцы провели по шраму на моей щеке.

— Нок.

Мои глаза распахнулись, и передо мной была она. Дыхание было прерывистым и неровным, но на её щеках появился слабый румянец. Блеск в её карих глазах.

Чистая, нефильтрованная радость захлестнула меня, и первобытный крик разорвал мои лёгкие. Жива. Она была жива.

— Лина.