— Это ли моя ученица? — ошарашенно, но на грани гнева спросил Хабэк. — Ты хоть понимаешь, на что обрекаешь себя своим поступком? Ты… Нет! — Хабэк резко повернулся к оборотням, словно увидел в них нечто новое, нечто более страшное, но в голове у него просто прозвучали те самые страшные слова. «Подружка… Чья?» — Ты что, с ними еще и дружишь? Нет… Ты с ними предаешься греху?!

Осознавать это было слишком больно, а главное, омерзительно. Крикнув от переполняющего чувства отвращения, Хабэк поднял палку, готовый ударить по спине девушку так, как бьют только убийц! Но её преступление было сродни убийству. Убийству преданности! И палка камнем упала вниз, произошел удар — он отчетливо слышался всем, кто здесь был рядом, но своей жертвы он так и не достиг. Вместо тяжести святого оружия Хабэка Лина ощутила, как сверху на неё ниспадала черная длинная шерсть, а по обе стороны от её головы появились знакомые лапы, размером с её собственную голову. А прямо над лицом черная морда оскалившегося зверя.

— Нет, Диего! — с ужасом округлила глаза Лина. Такой удар должен быть очень болезненный, и он принял его за нее. — Уходите отсюда, пожалуйста, — произнесла она шепотом просьбу.

Если они уйдут, она отвлечет на себя Хабэка. Но она не сможет смотреть, как кто-то умирает у нее на глазах, даже Хабэк. Она осторожно коснулась его шерсти, и вокруг него заискрился золотистый щит, хотя против святого орудия он был бесполезен. Поставила его неосознанно, желая защитить Диего. Лина знала: если останется один на один с Хабэком, живой не выберется. Вся сила его ярости падёт на нее, но она готова была заплатить эту цену за то, что предала орден и встала на защиту оборотней. Глаза снова наполнились влагой, ей не хотелось верить, что Суна так жестока, потому что послала ей любовь к тому, в кого она не имела права влюбляться.

— Этот бой — мой.

За огромной мордой вервольфа было трудно что-то разглядеть, но Лина знала все приемы и уловки своего наставника, она пользовалась точно такими же. Одним ударом он не ограничится, замечая краем глаза движение, она выставила меч, который нащупала на земле поблизости, поперек шеи Диего, держа двумя руками по обе стороны от него, и в тот самый миг на него рухнул ещё более сильный удар. Два священных орудия встретились, высекая подобие молнии при соприкосновении. Это было противоестественно для них — биться друг против друга. Но каждый отстаивал свою правду и свою веру.

Симонс уже был не в тех годах, чтобы поспевать за молодежью, но ему все ещё хватало прыти, чтобы отстаивать звание лучшего воина в трёх королевствах. Догнать оборотней он не мог, но явился на тренировочное поле перед казармами как раз вовремя, чтобы предотвратить беду. Он не особо хотел разбираться, да и не в его полномочиях это было, но он не просто генерал. Здесь, на плацу он король и бог для солдат, а его слово — закон.