Она присматривается повнимательнее и видит, что тонкая шерстинка отходит от ковра-воспоминания и исчезает где-то в белоснежной пустоте. Эмма отходит на несколько шагов, ведомая этой путеводной нитью и видит, что та вливается в поток точно таких же нитей. Сияющее белое ничто исчезает как по щелчку. Теперь Эмма стоит в реке разноцветных нитей-воспоминаний, текущих в лишь им одном известном направлении. Она с сожалением смотрит на шерстинку, приведшую ее сюда, ласково гладит ее на прощание, а потом резко разрывает. Остальные нити резко вздрагивают, будто бы от боли, а потом возвращаются к своей работе.

Обернувшись, Эмма видит, как блекнет живая картина: сначала она из цветной превращается в черно-белую, а потом и вовсе начинает распадаться на мириады тоненьких ниточек, растворяющихся в пространстве. Одно есть. Надо идти дальше.

Так постепенно она обходит все воспоминания об их немногочисленных встречах. Нити по-прежнему ластятся к ней, как олени в далеких, никогда не знавших охотников, лесах. Эмма не может смотреть, как доверчиво они играют с ее волосами, как обвиваются вокруг ее рук, ног, талии, чтобы через мгновение отпустить и затеять очередную веселую возню.

К концу работы Эмма уже почти ничего не видит из-за пелены слез, застилающих глаза. Было бы гораздо проще, если бы разум Александра был холодным и недружелюбным местом, но ей здесь так простодушно рады, что она сама себе кажется убийцей. Несмотря на отсутствие Александр как такового, она ощущает его во всем, что здесь есть (впрочем, это и неудивительно, речь ведь идет о его голове) – каждое воспоминание несет свою эмоцию, свой отпечаток его личности и именно эти отпечатки она сейчас безжалостно рвет. Простил бы он ее, если бы узнал, что она творит?

Простил бы. Конечно. Она бы объяснила, что другого выхода нет, что только так можно спасти его разум от безумной, по-настоящему безумной любви. Александр бы все понял. Ведь так?

И в это мгновение Эмма ясно осознает, что приходя сюда, вторгаясь в его сознание, она надеялась еще раз увидеть его, надеялась поговорить с ним. Его здесь нет. Он везде и вместе с тем его здесь нет. Может быть, всё дело в том, что в реальности, в той реальности голубой комнаты и ведьмы с пронзительно-синими глазами и белоснежными волосами, Александр мирно спит в кресле у окна и знать не знает, о том, что незваная гостья сейчас хозяйничает в его голове?

Со вздохом разорвав последнее его воспоминание о ней, Эмма закрывает глаза и вызывает в памяти комнату, наполненную ароматами апельсинового джема и роз. Она пытается ощутить мягкую обивку под своими пальцами.