Нет, лучше бы этого боги не видели. После трёх кругов у меня болели ноги, после пятого я уже никуда не хотела идти, а после восьмого думала, что умру прямо тут и меня никогда не найдут (по крайней мере живой). К позднему вечеру я с трясущимися ногами поднималась по последним ступенькам, уже видя верхушку дома, я мечтала увидеть долгожданный свет из окон. Шаг, ещё, ещё и-и-и… Свет не горел ни в одном окне.

— Арцур, ты совсем совесть потерял, шарахаясь где-то в такое время? — вслух спросила я и растянулась на колючей траве.

Конфетка притопала ко мне и с недоверием стала тыкать в меня хоботом. Встречала только она, значит Арцур умотал куда-то на грифоне. Видимо, моего исчезновения никто и не заметил. Обидно.

— Да жива я, — и в доказательстве подняла ладонь.

Слониха протрубила в хобот, потопала ногами-колоннами и снова начала возить по мне хоботом.

Ясно, если лежать, то только в своей кровати. Не без помощи хобота Конфетки, я поднялась и с отваливающейся поясницей пошла к крыльцу. Подтягиваясь по деревянным периллам, преодолела очередные ступеньки и нажала на ручку двери. Она открылась легко и свободно, открывая мне тьму коридора.

Первым делом пошла в лабораторию, отыскала там энергетическое зелье и сделала небольшой глоток. Там же меня встретила метёлка, обрадованная моим приходом.

— Теперь можно жить, — прислонившись к краю деревянного стола, я прислушивалась к разливающейся по телу энергии и определила одно — надо поесть.

Сделала налёт на кухню Арцура, в очередной раз, оценив лиловые полы. Отпивала чай из кружки, глядя на сумрак леса через окно. Убывающая луна робко озаряла ещё не до конца потемневшее небо с мелкими блёстками звёзд. Рион тоже нашёлся и сидел на подоконнике, лапой вылизывая наетую морду. А вот Арцура на грифоне всё ещё не видать.

— Ой, да ночевать он по любому прилетит, — и с этими словами поставила кружку на стол.

Направилась в комнату Арцура. Взяла полотенце, одну из рубашек и закрылась в душе. Письмо Ворна предварительно оставила на небольшом столике.

Но кто бы мог вообще подумать, что пока я буду мыться, в доме разнесётся грохот и чьи-то тяжелые шаги, явно не предвещающие ничего хорошего. Это явно был не Арцур. С чего бы ему так ходить по собственному дому?

Завернувшись в полотенце и покинув купальню, я прислушалась к шуму за дверью. Шаги… Шаги… Звук слетевшей к кикиморовой бабушке двери с петель. Внутри всё похолодело, а колени затряслись как желе. Кажется, даже прилипшие к телу от воды волоски поднялись в испуге.

В голове начали мелькать сумбурные мысли, не покреплённые ни логикой, ни здравым смыслом.