Изображения древних рун вновь проступают на его коже, вот только теперь они почти чёрные. Шамрейн выплёвывает то, что осталось от Лавии — не хочу ни знать, ни видеть, что именно. Накрывает потемневшим крылом внезапно застывшую, неподвижную, словно бы до конца окаменевшую драконицу.

Я пытаюсь оттащить Тельмана подальше, но он, такой стройный, даже худощавый, сейчас удивительно тяжёлый, почти неподъёмный, особенно для меня.

А Шамрейн… ревёт. Я не знаю, как ещё можно назвать эти рваные болезненные звуки, булькающие и хрипящие стоны, разносящиеся по пустыне, отражающиеся от камня. Они невыносимы, на каком-то ультразвуковом уровне — невыносимы, кажется, вот-вот кровь из ушей пойдёт. Тельман сдавливает голову руками, а Шамрейн, не переставая реветь и выть, вдруг взмывает в воздух.

Глава 64. Криафар и наш мир

Мне нет необходимости спрашивать о чём-либо Тельмана, нет необходимости даже смотреть на него, мучительно сжавшего голову руками, чтобы понять: боль и ярость потерявшего пару каменного дракона, считываемыми моим слишком чувствительным к ним Виратом, слишком велики, чтобы Шамрейн мог прислушаться к чему бы то ни было.

Слишком непомерны для Криафара — и на этот раз от него не останется даже песка и камня, даже пепла. Но я, я знаю, что нужно сделать, что я могу сделать и должна! И я высвобождаюсь из объятий Тельмана.

— Куда ты? — он пытается встать, смотрит недоуменно на чёрные руны, проступившие на его предплечьях и кистях. — Стой… Нам надо… Он уничтожит Охрейн, он хочет уничтожить Охрейн, ты понимаешь, Крейне?! Я должен ему сказать… Остановить…

Тельман снова отчаянно сжимает голову, очевидно, мысли Шамрейна, полные ненависти и отчаяния, полностью его дезориентируют — и в других обстоятельствах я думала бы только о нём. О моём Тельмане.

Но не сейчас.

Шамрейн словно натыкается на невидимую сеть, растянутую на небе, и я понимаю, что пятёрка магов пытается его сдержать. Дух будто бьётся в сетях, а Тельман прокусывает губу, и ниточка крови тянется по подбородку.

Отсюда, с земли, до каменного хранителя он не докричится. Да и что бы он мог ему сказать? Экспресс-психотерапия для драконов?

— Пусти меня! — я уже не просто выпутываюсь из рук Тельмана. — Мне надо… Пусти!

— Крейне, куда ты? — он не понимает, он думает, что у меня с головой непорядок, не иначе. — Мы не дойдём пешком до Дворца, а даже если и дойдём… Никого не успеем предупредить, спасти…

Он даже не в отчаянии. Я не знаю, как назвать словами то, что он сейчас чувствует, и я его понимаю — целиком и полностью. Его чувство вины, его страх за свой дом, за свой мир, как он думает, единственный в целой Вселенной… И тот факт, что безумная, одержимая жаждой разрушения Лавия, безусловно, повлияла на его сознание и подтолкнула его призвать, разбудить духов, чувство вины не уменьшает, ничуть.