После того, как мы перешли болото, Тим вообще был угрюмым и неразговорчивым. А я даже спросить его о причине плохого настроения не могла, чтоб он не напомнил мне о моем обещании.

А, казалось бы, все было нормально, я не видела ни одной причины, чтоб Тим расстроился. Как только мы пробежались по Тиминой магической тропинке, он попросил меня написать отчёт за него. В первый раз за всю практику. А сам немного походил кругом в поисках какого-либо номера, чтоб вписать его в отчет.

Я описала, как мы с Тимом прошли болото во всех подробностях: как он создавал и укладывал пульсары, какими они были яркими и устойчивыми, как ровно, восхищая всех стоящих рядом адепток, они лежали на поверхности грязного цветущего водоема, как потом все пульсары синхронно сдулись, слившись в монолитную линию, и самое важное, как Тим легко поднял меня на руки и быстро пробежался по этой дорожке. А у него одна рука должна была быть свободной для контроля обстановки. Даже добавила, что пока я пишу этот отчет, наш магический мостик только начал исчезать.

Тим нашел номер, который был выжжен на старом пеньке. Я внесла и его в отчет. Тим прочитал то, что я написала, удивленно хмыкнул, и отослал отчет комиссии. Ответ от нее пришел сразу, нас поздравили с прохождением восемнадцатого испытания и сообщили, что пять баллов пополнили наш счёт. Эту записку гордо прочитала вслух я.

- И все? Только пять баллов? - С нарочитым разочарованием спросил Тим, заглядывая в листок, который я держала.

- Ну, это разве не максимальный балл? - Спросила я мужа.

- Конечно, максимальный. - Ответил Тим. - Но, на их месте, я бы добавил нам ещё пять баллов. Уверен, они ещё никогда не получали таких подробных и художественно богатых сочинений.

Смущая меня, Тим ещё процитировал некоторые мои перлы, и мы с ним от души посмеялись, он же, цитируя меня, подражал моему голосу. Тим говорил, что самый длинный его отчёт на этой практике не состоял более чем из трёх предложений. А я несколько листков блокнота исписала.

Но потом к болоту с той стороны подошла шумная группа, во главе с Чмиром, они готовились переходить на нашу сторону, и мы с Тимом поспешили уйти.

И вот мы идем тихо, настроения у Тима, почему-то нет. В начале я пыталась узнать, в чем дело. Тим, как всегда, когда ему плохо, отвечал исключительно вежливо, но говорил, что все хорошо, улыбался мне и предлагал что-нибудь поесть.

Тогда и я перестала его теребить, зачем заставлять Тима через силу демонстрировать мне хорошее настроение? Но идти часами в тишине мне было уже не под силу. Если бы здесь была Сафа мы бы с ней хоть мысленно пообщались.