«Так будет быстрее», – успокоила она себя и браслеты. Те подумались и остыли, соглашаясь на компромисс. И Мари потянулась, удобнее устраиваясь над Арманом, начала от верхней синей точки, спускаясь ниже, не запоминая, где губы только касались дыханием, а где нежность превращалась в другое чувство, более насыщенное и требовательное – там язык касался кожи, чувствуя особенную пульсацию затаившейся боли. Вот остался последний участок размером с поцелуй – и девушка с сожалением остановилась, не поднимая губ над кожей спины.

Дыхание спящего на середине процедуры изменилось, но лекарь, поглощённый процессом, не заметил этого. С трудом Мари заставила себя распрямиться. И без разглядываний спины знала – рана затянулась. Нельзя было туда смотреть! Не оборачиваясь, протянула руку и накрыла исцелённую спину рубашкой.

– Я против, чтобы ты стала лекарем, – Арман медленно приподнялся на руках и сел рядом, одёргивая закрутившийся край рубашки.

– Почему? – она боялась взглянуть в его сторону.

– Не хочу, чтобы ты лечила таким образом всех подряд, особенно мужчин.

Мари кивнула, в горле пересохло. С резервом всё было в порядке и даже слишком, не смотря на потраченную только что часть…

Юноша поменял положение, разворачивая корпус к Мари и рукой заставляя девушку сделать то же самое. А когда она повернулась, обхватил обеими руками оголённые предплечья и потянул к себе, замечая и то, как просвечивает ткань нижнего платья, и то, как бьётся нервно жилка на шее под виновато опущенной головой:

– Зараза ты, Мариэль… Прости, но мы должны проверить наши магии на совместимость.

– Чтобы убедиться, что не подходим… они не подходят друг другу? – она кивнула, не смея поднять глаз.

– Да.

Дрожь её тела, ощущаемая подушечками пальцев через тонкую ткань, упавшие на лицо локоны… Арман приподнял подбородок – на опущенных ресницах повисли упрямые капли. Он смотрел на девушку с любопытством и без сочувствия, не зная, верить ей или нет.

Да, сейчас она не была похожа на ту Мариэль, которая некогда лукаво выпросила поцелуй и потом истерила, играла с ним и выводила из себя. А эта… эта не играла?

Разительная перемена случилась с ней после сна под Ирминсулем, но Арман не помнил истории, в которых бы проявившаяся магия меняла суть человека. Возможно, именно потеря памяти пошла на пользу, и сейчас перед ним та девочка, которую он знал с младенчества. Но…

Обновлённая Мариэль казалась ему интересной, и всё же прежний опыт общения с ней пугал перспективой оказаться в дураках и, что ещё хуже, последствия могли зацепить Люсиль. Воспоминания к Мариэль хоть и медленно, но возвращались, и если он сейчас даст ей надежду или, ещё хуже, поддастся в игру, – что будет потом?