Из камеры для допросов ей навстречу вышел Давид. Завидев Юдифь, громила по своему обыкновению тупо заулыбался:

– Здравствуй, Сестра, – радостно пробубнил он, – Мы только что приволокли нового упыря. Учитель придет позже, он передал, ты можешь начать допрос, но велел не убивать демона до его прихода.

Это известие пришлось как нельзя кстати. Внезапно представившаяся возможность выместить гнев на одной из проклятых Тварей показалась Юдифь благословлением:

– Хорошо, я преступлю к допросу немедленно. – холодно ответила она парню и шагнула к двери.

– Ну ладно, ты тогда начинай, а я скоро приду. Мне по нужде надо, этот ведь все ровно еще в отключке. – снова расплывшись в тупой улыбке, сообщил Давид и побрел к лестнице.

Юдифь ничего не ответила и, открыв дверь, решительно вошла в камеру для допросов.

Там, к свисающим с потолка цепям был прикован худой мужчина с длинными золотистыми волосами, Давид уже успел сорвать с него рубашку, остатки которой бесформенным комком валялись на полу. Пленник не двигался, он безвольно висел на цепях: ноги в тяжелых кандалах подогнуты, голова опущена, сознание к нему явно еще не вернулось.

По своему обыкновению Юдифь подошла ближе, чтобы лучше его рассмотреть.

Светлая кожа, хрупкое сложение, на первый взгляд он казался совсем юным, но слегка вьющиеся локоны почти скрывали лицо. Юдифь сразу почувствовала, что в нем есть нечто особенное, отчего-то ее охватило волнение. Помедлив секунду, она протянула руку, отвела назад несколько шелковистых прядей, и невольно опешила. Лицо юноши-демона оказалось удивительно красивым, настолько, что скорее могло бы принадлежать ангелу. Аристократически тонкие черты, благородная бледность, он даже напомнил ей принца из любимого в детстве фильма-сказки. Юдифь сама не заметила, как подошла еще ближе, не в силах оторвать глаз от его лица. Казалось, юноша просто спит, под сомкнутыми веками покоились тени длинных ресниц, побледневшие губы слегка приоткрылись. Бесчувственный пленник выглядел почти невинным, и лишь дерзкий изгиб бровей мешал этому впечатлению.

Юдифь ощутила смятение. Она не могла понять, как человек, обладающий столь совершенной, изысканной красотой, без всяких сомнений дарованной самим Создателем, мог добровольно обратиться к тьме.

«Нет. Этого просто не может быть». – внимательно разглядывая юношу, размышляла она. – «Скорее всего, какая-то жестокая Тварь специально решила осквернить лучшее творение Господа, насильно обратив его в свою веру».

Юдифь медленно обошла вокруг пленника, скользнула взглядом по ногам, обнаженной спине, шее, тонким запястьям и вновь вернулась к лицу. У юноши была невероятно чистая гладкая кожа: ни одной родинки, ни татуировки, ни шрама, и только на предплечьях видны едва различимые золотистые волоски. Определенно при жизни он принадлежал к высшему обществу, да и сейчас не бедствовал, дорогая обувь и брюки были тому подтверждением. Она замечала каждую деталь, ей хотелось досконально изучить его тело, слишком хрупкое для взрослого мужчины, но отчего-то невероятно притягательное. Наконец, не в силах устоять перед искушением, Юдифь осторожно коснулась плеча юноши. На ощупь его кожа оказалась теплой, удивительно нежной и слегка бархатистой. Она опустила руку чуть ниже: подмышечная впадина была гладко выбрита, обоняние уловило тонкий аромат дорогого парфюма.