— Мои штаны рассте-е-егнуты, потому что эта тва-а-арь собиралась отработать в переулке! Мо-о-ожет, стоило вставить член ей в ро-о-от и не мучится, раз ты-ы-ы даже оправдания себе приду-у-умать не можешь?

— Так тебя бесит сам факт, что меня к стене прижали или то, что я не собираюсь искать себе оправданий?

— Все вме-е-есте, — прохрипел он в лицо.

— Я сказала ему то, чего не следовало говорить, Киаран. Правду. И это ранило его. А я испытала жалость. Потому что прошлое не мусор, его нельзя выбросить.

— Он мать твою выли-и-изывал, а ты его жале-е-ешь?! — возмущенно засипел Киаран.

— Ты тоже Афину вылизывал. Еще и слово ей дал, что она единственная, кого ты радовать в жизни будешь! Так что мне теперь в глаза тебе не смотреть?

— Откуда-а-а ты…

— Она сказала. Точнее, не сказала, но я знаю, что сказала бы!

— Опять трансгресси-и-ирская херня, да? — он скривился.

— Да, опять трансгрессирская херня! — громко повторила она.

— Снимай трусы-ы-ы! — он уставился на нее своими черными зрачками, окруженными медным свечением радужек и темно-синим туманом белков.

— Обалдел? — она была голова снова проехаться ему по лицу.

— Трусы снима-а-ай, сказал!

— Не нужны мне твои подачки! Слово дал — вот и держи его теперь!

— Аудро-о-оне, не доводи-и-и меня, — предупредил он и начал задирать подол ее платья.

— Да что ты творишь! — она начала извиваться.

— О! Не волну-у-уйся! В разры-ы-ыве я еще минут пять тебя пому-у-учаю! Успеешь и ко-о-ончить, и выматери-и-иться!

Его пальцы добрались до ее трусиков и рванули их вниз.

— Опять эти хло-о-опковые шорты! Могла бы под такое пла-а-атье и из набора пороско-о-ошнее что надеть!

— Извини, не знала, что ты полезешь под подол! Так бы лучше подготовилась!