Спрятаться?

Вот еще!Лиля наоборот — выдвинула вперед бюст, уперла руки в бока и всем видом показывала, что ей плевать, кто тут пришел.

Она здесь главная.

Господин Пажо даже чуток растерялся. Ну не положено так себя бабам вести! Они тихие, скромные, домашние, мужчин боятся... ну, хотя бы стесняются... его жена боялась. Сколько пощечин и оплеух он отвешивал бедняжке за день, мужчина, конечно, не помнил.

— Так что вам от сестрицы Марион нужно!?

— Сестрицы? А родители ваши живы ли?

Пажо вдруг подумал, что можно и с родителями договориться. Те-то свою выгоду завсегда поймут! Это не дурные бабы, которым прекрасных дворян подавай...

— Ваше какое дело, любезнейший? Приходите, хотите чего-то, а чего — непонятно! Вот я сейчас стражу кликну, да скажу, что вы меня ссильничать пытались! — поперла грудью на баррикады Лиля.

— Не льстите себе, — огрызнулся Пажо.

Лиля даже рот открыла.

Оп-па!

А мужик-то у нас зубастый пошел, мужик интересный... даже жаль. Но мужики в ее круг интересов сейчас не входят.

— Ага. А сестрица, значитца, не льстит? Или ее трактир?

Пажо сделал шаг назад. Он что — такой легко просчитываемый?

Лиля мило улыбалась. Скалилась так, что голодные волки позавидовали бы.

— Вы, любезнейший, на что рассчитываете? Коли на сестрице женитесь, так и трактир к рукам приберете, и деток ее приморите? А у сестрицы родня есть. Как началисьгорести да беды, она и отписала, значит, в семью, чтобы приехали, да помогли.

— Я не знал...

• — А чего это вам говорить должны были? Ром знал, а вы тут кто? Не муж, не сват, не брат!

— А чего это вас раньше тут не видно было?

— Так семья и нужна, чтобы в трудную минуту помогать! Пока все хорошо, о родных не вспоминают, а как беда припрет, так и бегут. Защити, поддержи, денег дай, да побольше, побольше!