— Все, — коротко ответил Лиам.

Через несколько минут я уже крутилась на кухне. И корила, корила себя за поющую в крови радость.

Я не одна. Не одна. Пусть мне нельзя быть рядом с ними, говорить с ними, но… Давящую тишину этого дома, этого склепа, в котором меня бросили умирать… Давящую тишину теперь нарушат отзвуки настоящей, реальной жизни.

А мое пламя лисятам не страшно — уверена, скоро появится папа-лис или мама-лисица и заберет малышей.

«И я вновь останусь одна. Так, глядишь, начну и со старым шпионом разговаривать».

Сварив молочную кашу, я бросила взгляд на портрет и чертыхнулась — рама была пуста. Ушел на доклад.

Ладно, не думаю, что кому-то будет до меня дело. Прошло три года, герцог вновь женился. Уже даже вестник был, что в роду Терн появилась аловолосая малышка с дивными серыми глазами. Ее назвали именем погибшей герцогской дочь — Ольтарни. Говорят, девочка уже сейчас призывает искры и способна управлять пламенем. А ей всего лишь полтора года…

Накрыв на стол, я позвала детей и вышла в сад. Но даже оттуда я слышала, как быстро и жадно стучат ложки по тарелкам. Как мурлычет Кнопа и как ласково общается с сестренкой хмурый Морис. Настоящий защитник.

Глава 2

Ночью я проснулась от собственного крика. Вокруг меня все полыхало, а сердце… Сердце заходилось так, будто я снова там. Там, где моя жизнь раскололась на до и после.

Но с дочерью герцога Терна не может произойти ничего подобного. Это — позор. И потому, вместо лечения у меня ссылка. Продукты доставляются к крыльцу, книги и журналы — еженедельно. И Длань Тишины на губах. И удавка преступницы на горле — чтобы не ушла никуда. Чтобы всегда была на поводке.

Чтобы никто не узнал.

Тряхнув головой, я отбросила лишние мысли. Растерла шею, чувствуя невидимые руны, пятнающие кожу и в который раз усмехнулась — герцог не поскупился. Забавно, что он потратил целое состояние, чтобы скрыть случившееся. Но не захотел добавить к этому не такую уж большую сумму, чтобы вылечить дочь.

За эти три года мне удалось выяснить несколько вещей: во-первых, я могу покинуть дом на три-четыре часа, во-вторых, я не могу выйти за границы города и в-третьих, я органически не выношу местных чиновников.

Привычно-непривычные движения приносили удовольствие. Достать ковш, налить в него свежее молоко, разогреть кухонный камень и поставить на него основу под будущую кашу. Добавить мед, крошечную щепотку соли и, досчитав до семнадцати, засыпать лиариновую крупу. Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. Все!

Сняв ковш с кухонного камня, я укутала кашу полотенцем и улыбнулась сама себе — надо же, ничего не забыла. Не готовила с самой Академии, где мы, дети высшей аристократии страны, были предоставлены сами себе. Если верить ректору, то это было строго ради сближения с менее родовитыми однокурсниками. По мне — спорно.