— «Здравствуй, Ассоль! — скажет он. — Далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне и приехал, чтобы увезти тебя навсегда в своё царство. Ты будешь там жить со мной в розовой глубокой долине. У тебя будет всё, чего только ты пожелаешь; жить с тобой мы станем так дружно и весело, что никогда твоя душа не узнает слёз и печали».

Эти слова я помнила наизусть с самого детства. И теперь, когда я рассказывала сказку про Ассоль для Лил, Мирея и Дрейка, мне казалось, что я вернулась туда.

Закончив, я посмотрела на Эдигора. И вздрогнула всем телом, когда увидела выражение его глаз. Словно сама Ассоль вдруг выглянула из их глубины — Ассоль, встретившая наконец своего Грэя, которого она так долго ждала.

А ещё я поняла одну вещь.

Есть у нас такой прекрасный новогодний фильм — «Чародеи». Там герой, увидевший свою заколдованную невесту, которая из доброй и милой девушки превратилась в злую стерву, говорит: «Я только теперь понял, что я её люблю! Даже такую».

И со мной произошло то же самое.

Сказка про Ассоль помогла мне понять, что я по-прежнему люблю Игоря. Или Эдигора — это неважно. Неважно, как тебя зовут — в этом или другом мире, в обличье ты человека, орка или эльфа. Это всё неважно, потому что душа остаётся прежней.

А любят не телом — любят душой.

Прописные истины, скажете вы? И будете правы. Но одно дело — знать эти истины, как знаешь в детстве теоремы по геометрии, а совсем другое — изучить доказательства этих теорем, понять и осознать.

Знать и понимать — разные вещи.

И уходили мы от Мики, Грома и их детей, пребывая в смятенных чувствах. Мы оба. Я держалась за его локоть, грязными от краски пальцами пачкая венценосную рубашку, шагая по лестнице… куда?

Я так и не поняла, как мы очутились на каком-то балконе почти на самом верху башни. Далеко за горизонт уходило небо, внизу лежал город, заключённый в кольцо императорского парка, а за городом — лес, казавшийся сейчас бесконечным, бескрайним и живым.

Некоторое время мы просто стояли у перил, любуясь видом, а потом Эдигор развернул меня лицом к себе.

Глаза у него горели, и под этим взглядом я плавилась, словно маленькая свечка.

Одну руку император положил мне на талию, а другой с нескрываемой нежностью и каким-то нетерпением погладил по волосам.

— Знаешь, я всё время думал — что со мной не так, почему за всю жизнь я ни разу никого не полюбил? — прошептал Эдигор, наклоняясь к моему лицу. — И только теперь я понимаю, что ждал тебя. Всю жизнь ждал тебя, Линн.

Я больше не могла — бросилась в его объятия, обвила руками шею, прижалась всем телом, чувствуя, что под ногами больше нет опоры, что меня отрывают от земли, крепко-крепко обнимая и жадно целуя…