- Не знаю, что сказать тебе, Вильем, - начал он нерешительно, - но я всё-таки попробую достучаться до твоего сознания, - Эмиль сел напротив кровати и устало провёл ладонью по лицу, не зная с чего начать разговор. Затем тряхнул головой, отгоняя неловкость ситуации и тихо начал: - Знаю, Вильем, ты сейчас с Наташей в своём нереальном мире и, в данный момент, счастлив, что она с тобой. Но я не хотел бы для вас такой участи, - лель кашлянул, прочищая горло, и положил ладонь на руку брата. Ему трудно было говорить, но то, что надо выплеснуть из души всю ту горечь, что скопилась у него после того, как он нашёл брата и привёз домой, было просто необходимо, в первую очередь для самого Эмиля. – Вильем, так не может долго продолжаться… ты должен вернуться назад. Это очень нужно Наташе… и мне тоже, - после небольшой паузы добавил лель. Я был полным кретином, думая, что смогу бороться против ваших чувств. Знал же, что это невозможно и всё равно шёл наперекор вашей любви. Мне очень жаль, что так случилось. Я благодарен тебе за спасение Наташи. Хотя какой у тебя был выбор? – тяжело выдохнул Эмиль. – Вина за происшедшее полностью лежит на мне. Мне придётся отвечать за свои поступки перед Перуном. Да-да, он всё знает, - покивал Эмиль, будто брат его слышит. А то, что Вильем не слышит его, Эмиль был почти уверен. Там где-то сейчас с Вильемом его Наташа и брату, похоже, сейчас не до него. Но выговориться Эмилю нужно было, чтобы снять с души тяжёлый камень. – Мне придётся уехать на год в ссылку, и я надеюсь, к моему отъезду ты очнёшься. Не хотелось бы оставлять Наташу с детьми одних, поэтому я решил оставить их с тобой. Ты сможешь, как никто другой, позаботиться о моей семье и защитить, если это понадобится. Перун неумолим и он никогда не меняет своих решений, так что если ты залежишься, Верховный на это не посмотрит и через полгода прикажет явиться в Храм осознания и раскаяния. Я не хочу, Вильем, больше мешать вам с Наташей. Я устал. Пусть ваши отношения развиваются так, как вы сами захотите, - эти слова Эмилю дались тяжело, но то, что их надо было сказать, лель не сомневался. Он действительно устал. Устал злиться, ревновать, доказывать Наташе, что он лучший муж в мире. Эмиль сдал позиции, считая, что так лучше будет для всех, в тот числе и для него. Он ещё какое-то время сидел у постели, не зная, что он может ещё сказать своему брату. Лицо Вильема, как и прежде, было непроницаемо. Эмиль медленно встал и направился к выходу. - Я всё сказал, - устало произнёс он и взялся за ручку двери.