Ее глаза, холодные, как грифельная доска, вместо горячего пепла, который он видел ранее днем, блестели от возбуждения. На ее лице была широкая улыбка, когда Баллард, прихрамывая, подошел к ней, прижимая к груди маленького Томаса.

— Твой сын, Луваен, — он осторожно передал ребенка в ее ожидающие руки.

Она откинула пеленки и провела пальцами по его круглому животу и конечностям. Она сосчитала его пальцы на ногах и рассмеялась, когда он поджал губы и выпустил пузыри слюны.

— У тебя чудесные дети, Баллард.

Он усмехнулся:

— Мы еще увидим. Без сомнения, у него будет впечатляющий нос.

Луваен фыркнула:

— Лицо с характером, милорд. Самый интересный вид, — она прижала кончик пальца к губам ребенка. — Магда сказала, что он скоро захочет есть. Я понятия не имею, как ухаживать за ним.

Баллард запнулся. Если только его сын не умел жевать куриную ножку или ломтик баранины, он тоже понятия не имел, что делать.

— Мне позвать Магду?

Луваен покачала головой:

— Пока нет. Она говорит, что мы узнаем, когда он проголодается, и тогда она мне поможет. Я предполагаю, что это означает, что он обрушит крышу над нашими головами, — она похлопала по пустому месту рядом с собой. Баллард осторожно сел, готовый увернуться от удара. Она озадаченно посмотрела на него. — Что случилось?

Ему было трудно сопоставить мирную женщину рядом с ним с кричащим, воющим, швыряющим кувшины демоном несколько часов назад.

— Ты помнишь, что ты говорила ранее?

Она посмотрела на него так, как будто он был слегка слабоумным:

— Баллард, все, что я помню, это то, как я пыталась вытолкнуть пушечное ядро из своего тела в то время, как Магда выкрикивала приказы тужиться в мои уши, — ее брови нахмурились от его облегченного выдоха. — Что я такого сказала?

Он погладил Томаса по макушке, любуясь мягкими волосами.

— Ничего ужасного. Только то, что ты собиралась кастрировать меня, обезглавить, расчленить, окунуть в кипящее масло, облить горячей смолой и поджечь.

Луваен уставилась на него, разинув рот:

— Я не говорила этих вещей.