Странно, что он не попытался последовать совету Карата и увидеть собственными глазами, что его матери больше нет в доме, который казался когда-то безопасным и неприступным. Вместо этого он вдруг закричал:

— Мне ничего не стóит убить твою девчонку!

— Как и мне твою мать, Габи, — пожал плечами Карат, чуть прищуриваясь, что выдавало его ярость.

— Думаешь, ты выберешься отсюда живым?

— Я пришел сюда не ради жизни, а с предложением к тебе. Просто хотел быть уверен, что ты меня услышишь и воспримешь мои слова верно.

Габриэля на самом деле трясло от собственной ярости и вместе с тем беспомощности, ведь он прекрасно понимал, что если убьет меня и Карата, то не сможет найти свою мать настолько быстро, чтобы спасти ее из лап ненавистных зверолюдей.

— Что ты хочешь от меня? — прорычал мужчина, в этот раз не понимая, что при всей своей похожести на людей в душе он был таким же зверем, как и мы.

Он был Кадьяком.

И его кровь, пусть даже не чистая, могла гореть и полыхать от эмоций, сметая в душе все устои и преграды, навязанные человеческим обществом.

— Справедливого боя. Все твои силы против наших сил.

Карат был серьезен как, пожалуй, еще никогда на моей памяти, отчего мурашки рассыпались по моей холодной коже.

Габриэль рассмеялся.

Отрывисто, нервно. Но надменно.

Окидывая взглядом Карата, он изогнул брови, протянув:

— А ты и правда сумасшедший. За моей спиной стоит целая армия и есть вот это!

Он показал эту штуку, которая пока молчала, давая нам время передохнуть и набраться сил.

— А у нас есть Палачи, — хмыкнул Карат.

Я не была уверена в том, что Габриэль представлял, кто это такие и на что способны эти ребята, даже если они были у него под носом под видом простых Беров. Но в чем я была уверена, так это в том, что этот человек не способен понять благородные порывы и смело идти в бой, как предлагал Карат.

Видя, как этот псих потянулся к ушам, я закричала Карату, прежде чем упасть снова на пол, захлебываясь кровью:

— БЕГИ!