- Я боялся опоздать на работу в первый свой день, поэтому решил, что приму душ и выпью кофе в своем кабинете, - не то, чтобы оправдываясь, прозвучал его красивый низкий голос, и я наконец смогла увидеть хоть что-то в этом кабинете кроме полочек в шкафу и огромного члена.

- Это, конечно, прекрасно, но вас не учили закрываться, или не ходить голым на рабочем месте? – шикнула я, где-то в глубине души прекрасно понимая, что у меня просто нет права таким тоном разговаривать с врачом, более того, с человеком под чьим началом…и концом мать его… мне предстояло работать в ближайшее время.

Понять не могу, как он это мне позволял, спокойно и смешливо реагируя на моё недовольство.

Вообще-то он был здесь Царь и Бог.

Это был его кабинет.

И если уж говорить по честному, то это я должна была постучаться и спросить разрешения войти.

Но лучшая защита – это нападение?

И пока я погрузилась в собственные мысли, топчась посреди кабинета прямо перед его столом, доктор Дэмиен разглядывал меня странными глазами, в которых пропали смешливые искорки, сменившись снова той горячей расплавленной сталью, которую я уже видела, но никак не могла понять. Словно ртуть кружила воронкой в его глазах, вокруг черного зрачка, завлекающего и развращающего. В такие моменты он совершенно менялся и выглядел опасным, но таким волнительным, словно Змей-искуситель.

- Розалинда, ты - девственница?

Его приглушенный мелодичный голос застал меня врасплох, когда я огромными глазами уставилась на мужчину, едва не выпалив: «Что, так заметно?!», но он не шутил.

Не веселился.

Не пытался меня задеть.

Он просто смотрел на меня так странно, что становилось не по себе!

Должно быть, именно поэтому я быстро и нервно одернула край своей короткой форменной одежды, снова пожалев, что не нашла старую бабушкину форму, которая закрывала бы даже мои колени. Под его взглядом я чувствовала себя такой же обнаженной, каким был сейчас он.

И что я могла сказать?

«Да, доктор Дьябло!» или « Нет, вы ошибаетесь!»?

Зачем ему это вообще нужно было знать?

Моя девственность касалась только меня и доктора Ричардсона, который её получит уже через три недели.

Чувствуя, что снова начинаю покрываться багровыми пятнами смущения, я дернулась, быстро пролепетав:

- Я принесу вам полотенце!