Я закрыла глаза, молясь, и ощутила лишь, как его терпкое дыхание снова коснулось моего лица, а горячий язык принялся играть с чувствительной мочкой уха, заставляя меня теряться в собственных ощущениях, о которых я не догадывалась раньше!

Понимая, что Ричард всё ещё одет, я потянулась руками к его рубашке, пытаясь растянуть трясущимися руками мелкие пуговички, когда он отрывисто выдохнул:

- Оставь это.

Я выгибалась и постанывала, когда неожиданно и без предупреждения почувствовала то, что коснулось моих раскрытых бедер.

Я ничего не успела понять и подготовиться морально, прежде чем резкая боль выстрелила в моем теле, заставив меня взвизгнуть от неожиданности и растерянности.

Я читала, что это бывает больно, но не думала, что настолько!

Боль отдавала пульсацией, и тело сопротивлялось тому, что проникло в него резко, заполняя и растягивая до самого предела, лишь увеличивая эту боль.

Услышав отрывистый судорожный выдох Ричарда, я снова сжалась, прикусив губу, когда он навис надо мной, застыв и сверля своими синими глазами, полными недоумения.

Кажется, за играми разума он забыл про то, что я собиралась подарить ему свою девственность.

Он снова окаменел, вглядываясь в мое лицо так, словно опять видел меня впервые, и теперь недоумевал, что он тут делает, а может просто разум начинал возвращаться к нему, борясь и не поддаваясь действию препарата?

Испугавшись того, что сейчас Ричард ударится в муки совести, я быстро обхватила его плечи руками, неловко поцеловав, и прошептав в его чуть приоткрытые губы:

- Не останавливайся!

Ричард смотрела на меня лишь пару секунд, когда наконец снова склонил свою голову к моей шее, начав двигаться.

Сначала медленно и осторожно, а затем все быстрее и быстрее.

И, слыша его отрывистое тяжелое дыхание на своем плече, я умирала от счастья!

Каждый его толчок приносил мне жгучую боль.

Каждый его толчок дарил мне безумную радость.

Я цеплялась в его широкие плечи своими руками, оставляя на коже мелкие царапины от впивающихся ноготков, захваченная его ритмом.

Я упивалась его ароматом, целуя снова и снова его плечи, которые стали влажными и слегка солеными.

И отчего-то гордилась собой, когда Ричард выгнулся, почти зарычав, откидывая голову назад в последнем мощном рывке, когда его тело запульсировало и напряглось, словно струна на самой высокой ноте.