– Братик, правда?!

А то ты не знаешь! Я с самого начала не собирался идти в Паджер один. И Дэрэка с собой тянуть не хотел. Рядом с ним я позволю себе просочиться наружу моему страху перед этим миром. До сих пор меня передёргивает от одного названия, сколько ни тверди себе, что прошло шестнадцать лет, что Паджер ни при чём и человек, имя которого мне всё ещё трудно произнести, больше не причинит вреда… Я всё равно отчаянно трушу. Несмотря на то, что я уже неоднократно бывал там. Нельзя же, чтобы личные чувства короля мешали выполнять долг Правителя! Но когда ты с Советниками, занят делом, не до проявления собственных слабостей. Если же мы пойдём с мужем вдвоём…

Дэрэку будет хуже, чем мне. Он никогда не признавался, но он тоже видит кошмары. В болезни, в бреду он снова был со мной в том подземелье, рвался, звал, сходил с ума от бессилия… Не знает бывший Наблюдатель Паджера, ныне пожизненно заключённый в надёжно изолированный мир, что самый страшный враг его вовсе не я и не мой отец, а тот, кого он пренебрежительно называл мальчиком. Что этот мальчик через шестнадцать лет, умирая, в беспамятстве, будет сжимать мою руку и, невидящими глазами глядя на меня, шептать: «Джэд, я его ненавижу, я отомщу, клянусь тебе, я изрежу его самого, выпущу его кровь по капле, так же, как он сделал с тобой, чтоб он понял, какая это боль…»

Глядя на Дэрэка, никогда не скажешь, сколько силы в обыкновенном с виду пареньке. Никто ещё не оценил его по достоинству с первого взгляда, не заподозрил под светлой мальчишечьей улыбкой сердца, бесстрашие которого поразило даже моего отца. Лекст, вопящий о недопустимости передачи Цепи несведущему переростку, к тому же беспечному разгильдяю и бабнику (последнее, конечно, верно, справки наводили все Правители), упустил из виду, что безалаберность выращенного в тепличных условиях мальчика кончилась ровно в тот миг, как его коснулся король Саора… Нагло притянул к себе и забрал навсегда – и тело, и сердце… Однажды папа полушутя-полусерьёзно сказал, что мой принц не способен хранить верность женщинам – он всю её отдал единственному мужчине. Мне.

Ни Дэрэк, ни отец не знают, что я вернул сыну Дала Ролланну.

Всё-таки это моя вина в том, что двадцать три года назад на ничем не примечательном балу в Тери хорошая, чистая, влюблённая в своего жениха девочка забыла обо всём на свете. Я не собираюсь говорить ни о её чувствах, ни о злой насмешке судьбы и ни в коей мере обесценивать то, что она испытывала долгие годы – к глупому семнадцатилетнему парню, которому не было дела ни до её любви, ни до ревности её мужа. Вот только отомстить этот муж решил спустя годы, когда парень сам ощутил сполна – что значит любить…