— Я? — переспрашиваю на всякий случай, потому что поведение Фурова больше тянет на сладкие грезы, чем реальность.
— Ты, Ани, только ты, — заверяет, поглаживая тыльную сторону кисти.
— Хорошо, — киваю несмело.
Конечно, ничего хорошего я пока не вижу, скорее, странности одни, но они мне, если уж не врать самой себе, очень нравятся.
Кстати, про «вижу». Слегка поворачиваю голову, чтобы осмотреться и понять, где я есть. Комнату в доме отца узнаю мгновенно по огромному окну во всю стену. Но странное дело, кажется, будто в последний раз я видела ее не день или два назад, а словно месяц или больше того, год.
Да-ну, бред какой-то.
— А ты что тут делаешь? — догадываюсь уточнить главное.
Меня не столько волнует нахождение двуликого в спальне, сколько само присутствие на территории Джейкоба.
Как он сюда попал? Как нашел? И его пропустили? А что папа? И где он?
Вопросы наслаиваются один на один, образуя в голове кашу-малу, от чего в висках начинает пульсировать.
И все же превалирует совершенно другая мысль — Лин не пострадал на шахте. С ним все в порядке, и мы с Золей теперь можем чуть более спокойно выдохнуть и не изводить себя переживаниями.
С Золей…
Мысль царапает какой-то неправильностью.
Будто что-то упускаю.
Кручу ее и так, и эдак. И, наконец, понимаю, что не так: волчица молчит. И это когда Фуров тут, совсем рядом?
Стараюсь заглянуть в себя поглубже, увидеть свою красавицу-вреднючку, которая ни разу не пропустила появления истинного, а тут затихарилась и не издает ни звука.
Зажмуриваюсь и стараюсь еще и еще раз призвать проказницу к ответу. Бесполезно, а в душе зреет понимание, что что-то случилось. Что-то не так.
— Тише-тише, Ани, родная, ты чего так разволновалась? — Лин подсаживается на край постели, одной рукой обхватывает мою ладонь, сжимающую ткать пододеяльника до треска, а другой касается щеки, заставляя раскрыть глаза. — Что случилось? Чего испугалась?