Муан повел клячу к воде, но возле самой кромки та остановилась и ни в какую не желала ступать в воду. Тогда старейшина пика Славы спешился и первым ступил в воду, натягивая поводья и заставляя лошадь идти следом. В какой-то момент стало казаться, что Муан тащит и лошадь, и повозку.

- Тебя ничего не смущает в этой ситуации? – любознательно спросил Шен.

Он стоял посреди повозки и с видом увлеченного исследователя дикой фауны в ее естественной среде обитания наблюдал за Муаном и лошадью.

- Тут не глубоко, - решительно заявил Муан.

- Отпусти лошадку домой, пока еще можно. А то издохнет прямо в этом болоте. Все равно повозку ты тащишь, так может, сам уже и впряжешься?

Как раз в это мгновение натянутые поводья лопнули и выскользнули из руки Муана, а кляча всхрапнула и дернулась, становясь на дыбы. Повозка накренилась и зашаталась, и Шену пришлось балансировать, размахивая руками. Однако резвости старой клячи было недостаточно, чтобы начать волноваться.

Лошадь постепенно успокоилась, развернулась и вывезла повозку на сушу.

- Я ее распрягу, - вздохнув, решил Шен.

- Нет!

- Почему ты так остро реагируешь?

- Ты не представляешь, как долго мне пришлось упрашивать местных жителей, чтобы они продали мне ее! Я буду чувствовать себя полным дураком, если после всех моих стараний мы просто вернем ее.

Шен с удивлением приподнял правую бровь.

- А разве ты не всегда так себя чувствуешь?

Муан проигнорировал подколку, пытаясь ухватить порванные поводья.

- Ладно, хватит.

Игнорируя мнение прославленного мечника, Шен в два счета перерезал веревки, удерживающие оглобли, после чего взмыл в воздух на мече.

- Догоняйте, - заявил он остальным.

Муан очень возмущенно смотрел ему вслед. Аннис и Ал выхватили свои мечи и взмыли в воздух. Девушка вздохнула с облегчением, а Ал только сильнее забеспокоился – ведь, если они полетят на мечах, времени, когда он может объясниться с учителем, станет катастрофично мало. А он уже обдумал произошедшее и решил, что готов на коленях его умолять, только бы он сменил гнев на милость.

С их нынешнего местоположения до ордена РР лететь было не меньше шести часов. Через столь большой промежуток времени Шен чувствовал себя выжатым, как лимон, но упорно не желал снижать скорость или делать привал. Впереди уже маячили знакомые пики, и сердце его екнуло от радости, когда он их разглядел сквозь подступающие вечерние сумерки. Шена охватило ощущение возвращения домой, и он поразился собственным чувствам. Вот он разглядел пик Черного лотоса. Раньше казалось, что для него, странника другого мира, нет здесь пристанища, но теперь, рассматривая далекий черный пик, он готов был признать его своим родненьким. И Глубинная тьма внутри такая веселая и задорная, и нудные лицемерные старейшины не испортят ему настроение, и ученики его страшатся и трепещут (не то, что эта пара, которая видела слишком много лишнего, умаляющего его высокий авторитет). В общем – возвратился домой.