Мое сердце забилось сильнее, и адреналин хлынул по венам, когда я признала его правоту.
— Ладно. Черт, давай сделаем это. — Я посмотрела на Ориона с ухмылкой, и он ухмыльнулся мне в ответ.
— Я поговорю с вами завтра, — сказал Габриэль. — Луна взошла.
Он повесил трубку, и я повернулась, устремив взгляд в окно, моя улыбка расширилась, когда лунный свет разлился по патио.
— Да, блядь. — Орион бросился прочь, схватив дневник из ящика тумбочки, а я трусцой побежала к двери, открыв ее как раз перед тем, как Орион пробежал мимо меня, поймал за руку и на скорости потащил за собой.
Он усадил меня за столик во внутреннем дворике и опустился рядом со мной, положив дневник перед нами. Я начала накладывать на нас заклинание сокрытия, а Орион помогал, пока мы не оказались полностью скрыты, затем он одарил меня улыбкой, вызывающей привыкание.
Он открыл дневник, и луна осветила страницы. Свет мерцал на них, и слова появлялись темным, вихрящимся почерком.
— Это Имперская звезда? — вздохнула я, указывая на изображение в основании первой страницы, подняла руку, проводя пальцами по ожерелью, и Орион удивленно обернулся посмотреть на меня.
— Ты можешь увидеть слова? — удивленно спросил он.
— Да, а ты? — нахмурилась я.
— Я могу, — сказал он. — Но Дариус не смог.
— Ох, — вздохнула я. — Ну… гробница впустила нас обоих. Так что, возможно, это дело Вега и Ориона.
— Да… вообще-то, в записке моего отца говорилось, что дневник будет нечитаемым для неверных. Наверное, он имел в виду верность королевским роду, — пробормотал он с небольшой ухмылкой, секунду рассматривая меня, а затем вернулся к дневнику и перевернул страницу. Я догадалась, что это доказательство того, что он предан мне и Тори. Но значит ли это, что он больше не поддерживает Дариуса и других Наследников? Он и раньше подбадривал меня, но увиденная правда заставила мое сердце сжаться от эмоций.
Я наклонилась к нему, читая следующую заметку, и наши плечи прижались друг к другу.